В диких условиях
Шрифт:
«Старичок до сих пор наматывает немало километров, — гордо говорит Уолш через два с половиной года после обнаружения Дацуна. — Капни в него бензина на несколько баксов, и он проездит целый день. Очень надежный. Я удивлен, почему до сих пор никто не вернулся за ним».
Дацун, конечно, принадлежал Крису МакКэндлессу. Выехав на запад из Атланты с головокружительной скоростью, как и подобает адепту трансцендентализма [19] , 6 июля он прибыл в Зону отдыха «Озеро Мед». Игнорируя надписи, строго запрещающие съезжать с дороги, он свернул с проезжей части в широкую песчаную балку и проехал три километра по направлению к южному берегу озера. Температура была почти 50 градусов по Цельсию. Голая пустыня широко распростерлась,
19
Трансцендентализм — американское философско-литературное движение 1830-60-х гг. С позиций романтизма критиковало просветительский сенсуализм и современную цивилизацию. Основные идеи: социальное равенство «равных перед Богом» людей, духовное самоусовершенствование, близость к природе, очищающая человека от «вульгарно-материальных» интересов, интуитивное постижение макрокосма через микрокосм.
Детритовая балка тянется на восемьдесят километров от озера Мид до гор к северу от Кингмана, собирая воду с солидной территории. Большую часть года она суха как мел. Летом, однако, перенагретый воздух поднимается над выжженной землей, как пузыри со дна кипящего котла, устремляясь в небеса бурными завихряющимися струями. Зачастую восходящие потоки образуют крепкие кучевые облака на высоте девяти километров и выше. Через два дня после того, как МакКэндлесс разбил лагерь у озера Мед, необычайно мощная завеса грозовых туч возникла в полуденном небе, и страшный ливень обрушился на Детритовую долину.
Лагерь МакКэндлесса стоял у края балки, на пол метра выше основного русла, и когда шквал коричневой воды обрушился с высоких равнин, он едва успел схватить палатку и вещи, чтобы их не смыло. Увы, ехать на автомобиле было некуда — единственный путь отступления превратился в мощную пенящуюся реку. Наводнение не смогло унести автомобиль или даже причинить ему серьезные повреждения. Но вода залила двигатель, и когда МакКэндлесс попытался завести мотор, это ему не удавалось, и в нетерпении он окончательно разрядил аккумулятор.
Теперь у него не было возможности завести Дацун. Чтобы вывести автомобиль обратно на трассу, МакКэндлесс должен был известить власти о происшедшем. При этом едва ли удалось бы избежать докучных вопросов: Почему он проигнорировал предупреждения и свернул с дороги? Знал ли он, что регистрация автомобиля истекла два года назад, и с той поры не возобновлялась? В курсе ли он, что его водительское удостоверение тоже просрочено, а машина не застрахована?
Правдивые ответы на эти расспросы вряд ли бы понравились рейнджерам. МакКэндлесс мог попытаться объяснить, что он был ответственен перед законами высшего порядка — будучи новообращенным последователем Генри Дэвида Торо, он воспринял как евангелие его эссе «Гражданское неповиновение», а потому считал моральным долгом пренебрегать законами штата. Было крайне маловероятно, что представители федеральных властей смогут разделить подобную точку зрения. Его ожидали тонны бюрократических бумажек и штрафы. Родителей, вне всяких сомнений, известят. Но был один путь, позволяющий избежать осложнений — просто оставить Дацун и продолжить одиссею пешком. Именно так он и поступил.
Крис не чувствовал растерянности. Напротив, он ощутил душевный подъем, восприняв наводнение как повод избавиться от ненужного багажа. Он старательно укрыл автомобиль брезентом, снял и спрятал номерные знаки штата Виргиния. Закопал свой винчестер для охоты на оленей и несколько других вещей, рассчитывая при необходимости вернуться за ними позже. Затем он совершил поступок, который могли одобрить и Торо, и Толстой — сложил из всех оставшихся у него купюр кучку на песке — жалкий шалашик
Мы знаем об этом, поскольку МакКэндлесс записал сожжение денег и большинство дальнейших событий в путевой журнал, который он впоследствии оставил у Уэйна Вестерберга перед тем, как отправиться на Аляску. Хотя тон этого журнала, написанного от третьего лица напыщенным, самостным стилем, зачастую скатывался к мелодраме, доступные свидетельства указывают, что МакКэндлесс не искажал фактов. Его кредо было всегда говорить только правду.
Упаковав немногие оставшиеся вещи в рюкзак, 10 июля МакКэндлесс отправился в поход вокруг озера Мед. Как он позже отметил в записях, это оказалось «ужасной ошибкой… В разгар июля жара становится безумной». Страдая от теплового удара, он смог заст'oпить несколько туристов, проплывавших мимо на лодках, и они его отвезли в залив Солвиль — причал у западной оконечности озера, где он вышел на дорогу с поднятым пальцем.
Следующие два месяца МакКэндлесс бродил по Западу, порой наслаждаясь обществом случайных попутчиков, очарованный грандиозностью и мощью пейзажа, и взволнованный незначительными столкновениями с законом. Отдавшись на волю случая, он добрался автостопом до озера Тахо, путешествовал по Сьерра Невада, и за неделю прошел на севере маршрут Пасифик Крест, после чего вновь вышел на трассу.
В конце июля его подвез человек, назвавшийся Безумным Эрни. Он предложил МакКэндлессу работу на ранчо в северной Калифорнии. На фотографиях этого места видна некрашеная развалюха, вокруг которой бродят козлы и куры, окруженная матрасными пружинами, сломанными телевизорами, тележками из супермаркетов, старыми электроприборами и горами прочего мусора. После того, как он проработал там одиннадцать дней вместе с другими бродягами, МакКэндлесс понял, что Эрни не собирается ему платить, так что он украл из стойки во дворе красный десятискоростной велосипед, доехал до Чико и бросил его на парковке торгового центра. Затем он возобновил бесконечные странствия, ст'oпя на севере и западе через Ред Блафф, Вевервилль и Уиллоу Крик.
В Аркате, штат Калифорния, среди влажных зарослей мамонтовых деревьев у тихоокеанского побережья, МакКэндлесс свернул направо по трассе 101 и направился к океану. В десяти километрах от границы Орегона, около города Орик, пара бродяг в старом фургоне сверялись с картой, когда они заметили парнишку, сидящего в кустах у обочины. «На нем были длинные шорты и очень дурацкая шляпа», — рассказывает Джен Буррс, сорокаоднолетняя резиновая бродяга, которая путешествовала по Западу вместе со своим дружком Бобом, продавая безделушки на блошиных рынках. «У него была книжка о растениях, и он с ней сверялся, собирая ягоды в трех с половиной литровый молочный кувшин с отбитой крышкой. Он выглядел довольно жалко, и я крикнула — Эй, хочешь поехать куда-нибудь? Думала, мы можем накормить его или что-нибудь в этом роде.
Мы разговорились. Он оказался приятным парнишкой. Сказал, что его зовут Алекс. И он был чудовищно голоден. Голоден, голоден, голоден. Уж можете мне поверить. Но по-настоящему счастлив. Сказал, что питается съедобными растениями, о которых вычитал в книжке. Вроде как очень этим гордился. Говорил, что шляется по стране, ищет старых добрых приключений. Рассказал, что бросил свой автомобиль и сжег деньги. Я спросила, зачем он это сделал. Он ответил, что не нуждается в деньгах. У меня есть сын того же возраста, мы не общаемся уже несколько лет. И я сказала Бобу: „Чувак, мы должны взять парнишку с собой. Ты должен обучить его кое-чему“. Мы подвезли Алекса до Орик Бич, где тогда жили, и он остался с нами на недельку. Он был по-настоящему хорошим парнем. Мы его очень ценили. Когда он уезжал, мы не рассчитывали услышать о нем снова, но он счел нужным поддерживать связь. Следующие полгода Алекс посылал нам открытки каждые один-два месяца».