В Дикой земле
Шрифт:
Волшебник чувствовал внимание к себе, такого рода внимание, которое на жизненном пути исходило от многих женщин и от некоторых мужчин, — точно случаев он не помнил, но что они были, знал, — однако, как прежде, так и ныне, это внимание не находило отклика, мягко отвергалось. Больше всего в то время он хотел не внимания и не вина, а дотронуться до собственных глаз. Те начали вдруг чесаться, словно в лицо попала горсть песка.
— Ну всё, всё, кыш! Вам лишь бы веселиться! Успеете ещё.
Красивые люди разошлись, смеясь и щебеча, давая дорогу высокому
— Вставай странник, дело прежде отдохновения. Вставай.
Голос его был низок и властен, суров, но в нём не слышалось угрозы, только непривычное отеческое покровительство. Тобиус поднялся, глядя незнакомцу в лицо. Тот улыбался.
— В одном они правы, — твой путь был долог и тяжёл, но не для того ты, герой, преодолел все невзгоды, чтоб предаваться праздности. Нам нужна твоя помощь.
— Помощь? — удивился серый маг. — От меня?
— Да, только ты и сможешь нам помочь. Взгляни.
Остроухий человек повёл рукой, стирая образы, окружавшей их реальности, и оказались они в голубой небесной воле, над огромным портовым городом, сиявшем разноцветными дворцами, где жили миллионы. Открывшийся вид восхищал, поражал красотой и странностью архитектурных форм. По морю шли гигантские корабли, странные, удивительные, созданные не из дерева и даже не из металла, а словно живые существа: великаны с закованными в хитиновые панцири или кальциевую ракушечную ткань корпусами; юркие и стремительные малыши, сновавшие по волнам как водомерки. Несмотря на расстояние волшебник видел, как один из кораблей приблизился к берегу и вышел на сушу, перебирая лапами исполинского краба.
— Нравится? — спросил незнакомец, паря подле Тобиуса, заложив узкие ладони за спину.
— Это… впечатляет. Немного непривычно, никогда не видел таких зданий, таких суден.
— Всего лишь один полис из многих. Сердце обширной цивилизации магов и учёных, которая находится под угрозой. Десятки миллионов жизней под защитой великих Господ, чья ноша тяжела, но благородна.
— Это прекрасно, — согласился волшебник, рассматривая великий город и бескрайние леса, простиравшиеся за его пределами; горную цепь на севере. — Не похоже, что что-то не так. Отсюда не приглядеться, но кажется, процветание…
— Посмотри ближе, коль желаешь.
Незнакомец повёл рукой, и они оказались посреди оживлённой улицы, запруженной народом. Пёстрым, многоликим народом. По солнечному городу мимо особняков и дворцов из разноцветного мрамора, мимо дивных растений, пришедших словно из иных миров, мимо статуй… статуй… Тобиус потёр веко, глаза докучали всё ощутимее. На улицах города было много жителей, — людей и нелюдей. Серый маг шёл подле незнакомца, часто оборачиваясь, провожая взглядом существ, которых никогда прежде не видел, и тех, что как он знал… откуда-то… тех, что давно вымерли.
— Гармония и идиллия, — говорил незнакомец. — Вот, чего мы достигли под мудрым и любящим предводительством Господ. Прекрасная сияющая империя, объединяющая народы всех мыслимых форм в едином стремлении к славному и светлому будущему. Но один человек не может, не желает принимать такого уклада. Он движим жаждой всё это изничтожить, чтобы самому властвовать и владеть просторами поднебесного мира. И сколь сильны бы ни были наши Господа, в этот раз без помощи им не выстоять. Поэтому через меня, своего скромного слугу, они взывают к тебе о помощи.
— Ко мне? Но почему?
Незнакомец сорвал с дерева, росшего под дворцовой стеной, крупный продолговатый плод с шипами, легко разломил его, с хрустом освобождая дивный аромат и благоуханье, предложил половину Тобиусу.
— Потому что у тебя есть шанс одолеть зло. Небольшой, но есть. У других шанса противостоять Узурпатору нет, но у тебя есть.
Волшебник не донёс дар до рта, в сомнении скривил губы, нахмурился.
— Вы говорите о судьбе? О предназначении? Я не верю в подоб…
— Нет же, — поспешно воздел раскрытую ладонь незнакомец, — Господа не верят в предназначение! Господа не верят в избранность, о странник. Господа верят в шанс.
— Не понимаю.
— Здесь, — рука остроухого медленно протянулась к голове Тобиуса, замерла на пару мгновений, словно её хозяин спрашивал разрешения, и коснулась волос на темени, — здесь лежит отметина. Удар, нанесённый клинком Владыки Хаоса и Повелителя Рока, уже подрубил твою Путеводную Нить по воле древних и пагубных сил, прислужников Узурпатора. Сам ты этого можешь не помнить, или не понимать…
— Король Дикой Охоты.
Благостная расслабленность, тёплым туманом заполнявшая часть его естества, рассеялась на миг, позволяя проявиться образу из недалёкого прошлого, и серый маг как наяву узрел пред собою закованного в древние латы всадника, верхом на мёртвом коне, узрел оправленный в обруч короны расколотый череп и страшный меч, воздетый над тем венцом.
— Я помню его.
По лицу незнакомца скользнуло искреннее беспокойство.
— И верно, это тоже его имя, и оно, и тысячи иных в разные эпохи в разных частях мира или миров. Хаос Непредсказуемый, Рок Неотвратимый, не кто-то он, но что-то, явление, поглотившее многих великих, сделавшее их частью себя самого. Ему указали на тебя, о странник, и Король подсёк Нить у корня.
Глаза мага всё сильнее чесались, и он всё сильнее тёр их. При этом, слушая, Тобиус думал, что его, наверное, всё это должно было волновать не в пример сильнее. Волнений не было однако, лишь небольшое и неясное беспокойство.
— И что это значит?
— Что жизнь твоя оборвётся раньше положенного. Повреждённая Нить ослабнет, истончится, и ты погибнешь какой-нибудь страшной смертью. Поверь мне, о странник, я знаю. Они, слуги Узурпатора, его миньоны, развлекаются этим испокон веку, коверкают жизни смертных, вовлекая их в свою игру, те погибают, перерождаются в марионетки, а потом погибают вновь.