В Дикой земле
Шрифт:
— Нельзя построить жилище в одиночку и за один день.
— Что не позволено святому, то позволено грешному. Тебе нужен новый дом или ты уже достаточно жира накопил пред морозами? А, новый друг?
— Нельзя построить…
— Вот так мне вечером и скажешь.
Спровадить орангутанга удалось немалыми усилиями, хотя странно было бы, окажись всё иначе. Крутившийся под ногами Лаухальганда вопросительно замяукал.
— Просто хочу отплатить добром за добро, раз у меня отёк уже спал. Ты видел, как он живёт? У него ведь на самом деле не мех, а волосы, длинные, но редкие. Никакого подшёрстка. Он мёрзнет.
— Мря?
— Не хочу пока
— Фряу! Фря!
— Да, хорошие отношения со лжи не начинаются, это верно, однако вопросы морали позволь решать мне. Хм. — Маг оглядел кривоватое, кое-как собранное гнездо в ветвях. — Начнём с того, что вынесем всю утварь, а потом развалим это к ахоговой матери.
Вскоре от древесной хижины остались одни обломки, а волшебник уже подтаскивал к иве срубленные стволы сосен и лиственниц. Он один ошкуривал, рубил, вытачивал, сгибал, сушил, всё делал без остановки, без продыху, но и без напряжения. Изредка прислушиваясь к ощущениям, выискивая подкрадывавшиеся опасности, которых не было вокруг, Тобиус скорее отдыхал. Готовые детали вскрывались Лаком Обновления, склеивались, собирались в элементы более крупные, водружавшиеся на самую старую и сильную развилку и укреплявшиеся там. Разумеется, всё происходило через посредство магических приёмов.
Слово было сказало и дело было сделано, перед закатом, когда темнота в лесном мире стала слишком уж пугающей, Вийджа вернулся к пруду и увидел на гигантском дереве нечто прекрасное. Ему построили новую хижину, построили из выгнутых гладких досок, непроницаемых для воды, с несколькими круглыми окошками и дверьми, выводившими на главные пути в верхние ярусы кроны. В итоге новый дом походил формой на две глубокие тарелки, поставленный одна на другую и донышками в разные стороны.
Открылась дверь на верхней наклонной поверхности и Тобиус выбрался на ствол ивы по верёвочной лестнице, а потом аккуратно соскользнул вниз. Он был весь в деревянных опилках, завитках, слегка усталый, но довольный собой. Минуту назад волшебник заново перевязывал раны и понял, что кровь вновь приобрела свою свёртываемость.
— Добро пожаловать! С другой стороны я воссоздал твой балкон и уже положил там бревно. Весь скарб внутри. Есть выходы на все большие ветки, чтобы было удобно лазать на верхотуру. Стены будут хорошо держать тепло и не пускать воду. Под полом кладовая, можно складывать туда пищу. Очажное место огорожено небольшой решёткой, чтобы угли не рассыпались. Всё же вокруг дерево, надо следить за…
— Ты построил дом за один день! — не поверил Вийджа, подпрыгивая на месте. — Как?! Как ты это сделал?!
— Просто мы очень хорошие строители там у себя. Умеем. Нравится?
— Он такой… такой… красивый! А будет ещё красивее, когда я его разрисую!
— Делай, что хочешь, только лак не царапай, а то древесина гнить начнёт.
Отшельник взобрался на дерево, залез в свой новый дом, огляделся, стал бродить по кругу, ощупывая гладкие стены и гладкий пол.
— Как хорошо здесь пахнет!
— Свежие доски всегда хорошо пахнут, — сказал Тобиус, забравшись следом. — У нас когда кто-то приходит жить в новый дом, это считается небольшим праздником и нужно немного повеселиться. Хочешь повеселиться?
— Я всегда готов повеселиться! — радостно воскликнул Вийджа. — Постой-ка!
Орангутанг присел, насколько позволяли короткие ноги, подпрыгнул и обрушился на пол всем своим весом. Дом стойко выдержал испытание.
— Вот теперь будем веселиться!
В тот вечер они вновь много разговаривали, обильно ели и, по настоянию Вийджи, пели. Он любил петь настолько же сильно, насколько никудышно у него это получалось. К счастью Образ Предков не являлся тонким ценителем, иначе сару-понхи давно бы упал с высоты и расшибся по воле божества. Веселье святого поддерживалось также содержимым большой бутылочной тыквы, принесённой намедни свадебными гостями. Плеснув себе предложенной жидкости, Тобиус поморщился, — сок плодов тутового дерева, забродивший на разбавленном меду. От напитка сего желудку моментально становилось не по себе; сладость его была малоприятна, а опьянение столь слабо, что простому человеку пришлось бы выпить несколько пинт, не говоря уж о мутанте. Но орангутангу очень нравилось, он легко опьянел и оттого стал петь песни громче.
— Знаешь, друг Вийджа, я хочу… ты слышишь меня?
— Да, да! Давай споём!
— Я хочу завтра отправиться в Ронтау, хочу познакомиться с Длиннохвостым народом. Как думаешь, с чего стоит начать?
Пьяные тёмные глазки с трудом сосредоточились на лице мага.
— Начни… на-а-ачни с того, чтобы… и… не ходить…
— Это почему же?
— Ну… — на лице орангутанга отразилось мучительное сомнение, — они… убьют тебя!
— Ой, как жаль. Но зачем?
Вийджа рассмеялся.
— Ты себя… себя видел-то, друг Тобиус? Видел ты… себя? Ты же страшный! А у нас так… если из леса что страшное выходит, его… его же надо убить поскорее… До того, как оно… тебя убьёт. Об этом все знают!
— Но ты же меня не убил.
— Я… я слишком много думаю… — изрёк Вийджа глубокомысленно. — Потому что… живу один. А длиннохвостые, они же… они… простые. Увидел что необычное — убей! Так и выживали всегда. Они убьют тебя… убьют… а потом залезут внутрь.
— Это ещё зачем?!
Глазки орангутанга слипались, он утомился от целого дня бродяжничества, от переизбытка эмоций, от расслабляющего действия выпивки.
— Потому что… — тихо отвечал отшельник, — ты не из народа… у тебя нет… души… А значит… значит, можно заглянуть внутрь…
На этой философской и даже немного теологической ноте он захрапел. Вздохнув, серый маг поднатужился и перевернул собутыльника набок, после чего накрыл его одеялом.
На очажном камне горел огонь, жилище было хорошо прогрето и освещено, крепкие стены отделяли этот маленький кусочек спокойствия от кромешного мрака и холода лесов. В ту ночь волшебник впервые за долгое время забылся глубоким и спокойным сном, зная, что не свалится с ветки.
Утром, спросив у сонного хозяина дозволения, маг как следует искупался в пруду, наскоро перекусил и отправился по восточному берегу реки на юг. Святой отшельник говорил, что Ронтау всего в нескольких часах быстрого хода вниз по реке, что его нельзя пропустить, его видно издали, и Тобиус, осторожно кравшийся над громкими водами, действительно ждал… чего-то. Он внимательно изучал противоположный берег, но кроме перепада высот, кроме огромных лесистых холмов, больше походивших на горы, ничего не мог выделить. Дошло до того, что во время одной из остановок, раздумывая, а не стоит ли ему взлететь, волшебник пропустил момент, когда несколько лиан, ниспадавших с берега вниз, к воде, изогнулись и обхватили его щиколотки.