В доме веселья
Шрифт:
Селден по-прежнему стоял около нее, облокотившись на каминную полку. Оттенок отчуждения все сильнее проявлялся под непринужденной простотой его манер. Эгоцентризм Лили не позволил ей сразу принять это, но потом, когда ее сознание снова выпустило жадные щупальца, она увидела, что ее присутствие становится для него в тягость. Такая ситуация могла быть спасена только мгновенным всплеском чувств, а Селдену явно не хватало накала, чтобы спровоцировать этот всплеск. Она уже давно миновала период вежливой взаимности, когда каждое проявление чувств должно быть точно пропорционально эмоциям, которые их вызвали, когда избыточная страстность порицается. Но одиночество
— Мне надо идти, — повторила она, привстав из кресла. — Но может быть, мы не слишком скоро увидимся снова, и я хотела бы сказать, что никогда не забуду того, о чем вы сказали мне в Белломонте, а порой, когда я будто бы совсем далека от того, чтобы помнить ваши слова, они помогают мне и удерживают от ошибок, не дают превратиться в то, чем многие меня считают.
Пытаясь навести порядок в мыслях, чтобы высказаться предельно ясно, Лили чувствовала, что не может оставить его, не попытавшись еще раз объяснить ему, что она спасла себя от возможного падения.
Пока она говорила, выражение лица Селдена изменялось. Лицо его еще пыталось скрыть эмоции, но осторожность уступила место кроткому пониманию.
— Я рад услышать от вас все это, но что бы я ни сказал — мои слова ничего не меняют. Возможность перемениться — в вас самой и всегда там пребудет. И раз она с вами, то какая разница, что думают другие, вы ведь уверены, что ваши друзья всегда вас поймут.
— Ах, не говорите — не говорите, что сказанное вами ничего не изменило. Мне кажется, вы убиваете меня, оставив наедине с этим миром.
Она встала и стояла пред ним, полностью собравшись, ибо нечто внутри подсказало, что это кульминация их отношений. Осознание его смутно угаданной неприязни исчезло. Хочет он того или нет, но он должен увидеть всю ее, прежде чем они расстанутся.
Голос ее окреп, она серьезно смотрела ему в глаза, продолжая:
— Раз или два вы дали мне шанс бежать из моей жизни, и я отказалась, отказалась потому, что струсила. Потом я поняла свою ошибку — поняла, что никогда не буду счастлива тем, что радовало меня прежде. Но слишком поздно, чтобы вновь обрести счастье; вы осудили меня — я поняла. Поздно, чтобы стать счастливой, но не поздно опереться на мысль — чего я лишилась. Это все, ради чего я жила, — так не забирайте и это теперь! Даже в самые худшие времена вы были мне светом в конце туннеля. Иные женщины сильны вполне, чтобы быть довольными собою, но мне нужна помощь вашей веры в меня. Возможно, я смогла бы сопротивляться великому искушению, но разрушили бы меня искушения ничтожные. И тогда я вспомнила — я вспомнила, как вы сказали, что моя жизнь никогда не сможет меня удовлетворить, и мне стало стыдно признаться себе, что сможет. Вот что вы сделали мне и за что я вам благодарна. Я хочу сказать вам, что помню это всегда и что я старалась — и старалась изо всех сил…
Она неожиданно запнулась. Слезы потекли снова, и, вытаскивая платок, она коснулась свертка, спрятанного в складках платья. Краска залила ее лицо, и слова умерли на устах. Потом она снова взглянула на него и продолжила дрожащим голосом:
— Я старалась — старалась изо всех сил, а толку от меня никакого. Даже нельзя сказать, что я могу сама себя содержать. Я всего лишь бесполезный винтик в колесе великой машины жизни,
Ее губы растянулись в улыбке, ее отвлекло причудливое воспоминание о признаниях, которые она сделала ему два года назад, в этой же комнате. Тогда она собиралась женить на себе Перси Грайса, а что теперь?
Кровь прилила к смуглой коже Селдена, но он не выдал чувств, только заговорил серьезно.
— Вы хотите что-то мне сказать, вы подразумеваете замужество? — вдруг сказал он.
Лили глазом не моргнула, но выражение удивления, озадаченного самопознания постепенно возникало в глубине ее глаз. И теперь она спросила себя, приняла ли она решение, когда входила к нему?
— Вы всегда говорили мне, что рано или поздно я приду к этому, — сказала она, неуверенно улыбнувшись.
— И вы пришли к этому сейчас?
— Я приду к этому — прямо сейчас. Но есть еще одно, и я должна перейти к этому прежде.
Она помолчала, стараясь придать голосу ту же уверенность, которую вновь обрела ее улыбка.
— Есть человек, с которым я должна попрощаться. О нет, не вы — мы наверняка будем видеться. Это Лили Барт, которую вы знали. До сих пор мы с ней были неразлучны, но теперь пора расстаться, и я возвращаю ее вам — оставляю ее здесь. Когда я уйду, я уйду одна. Мне бы хотелось, чтобы она осталась с вами, она не причинит беспокойства и не займет вовсе никакого места. — Она подошла к нему и протянула руку, еще улыбаясь. — Вы позволите ей остаться? — спросила она.
Он поймал ее руку, и по дрожанию его руки она поняла, что чувства еще не способны обрести слова.
— Лили, могу ли я помочь вам?! — воскликнул он.
Она нежно посмотрела на него:
— Вы помните, что сказали мне однажды? Что вы можете помочь мне только своей любовью? Что ж, вы любили меня мгновение и помогли мне. Ваша любовь всегда помогала мне. Но мгновение прошло — и по моей вине. Остается жить дальше. Прощайте.
Она вложила другую руку в его ладонь, и они смотрели друга на друга чуть торжественно, будто рядом стояла смерть. Что-то и вправду стояло между ними мертвое — любовь, которую она убила в нем и уже не могла вызвать к жизни.
Но что-то живое там тоже теплилось и вселилось в нее, как негасимое пламя, — это была любовь, которую зажгла когда-то его любовь, страстное желание ее души соединиться с его душой. В этом свете все остальное иссякло и покинуло ее. Она понимала теперь, что не может продолжать жить, оставив прежнюю себя с ним, что сама должна жить с ним рядом, но все равно принадлежать самой себе.
Селден все еще держал ее за руку, вглядываясь в ее лицо, но испытывая странное предчувствие. Внешние обстоятельства происходящего исчезли для него полностью, как и для нее: он чувствовал, что это одно из тех редких мгновений, когда маски спадают с лиц, невозвратимых мгновений.
— Лили, — сказал он, понизив голос, — вы не должны так говорить, я не могу отпустить вас, не зная, что вы собираетесь делать. Обстоятельства могут измениться, но они не проходят бесследно. Вы никогда не покинете моей жизни.
Лили встретила его взгляд светлым взором.
— Нет, — сказала она, — я понимаю это именно сейчас. Давайте останемся друзьями. Тогда я буду чувствовать себя в безопасности, что бы ни случилось.
— Что бы ни случилось? Что вы имеете в виду? Что случится?