В душе февраль, или Мне нечего терять, кроме счастливого случая (Охота на мужа-2, или Осторожно: Разочарованная женщина)
Шрифт:
– Женька, а ты помнишь, как мы в подвале раз комерса поганого держали, который бабки не отдавал? – спросил второй мордоворот.
– Помню.
– А ты помнишь, как его пришлось поломать, потому что он, сука, жадный был? Я таких жадных вообще никогда не видел. Лучше смерть примет, чем со своими бабками расстанется. Его тоже Елена выходила. Она, когда ему еду носила, какие-то примочки делала. Короче, на ноги его подняла. У нее дар целительницы. Ей бы кабинет открыть да с людей бабки манать. Вроде как потомственная знахарка, лечит
Увидев подошедшего урода, я мысленно отметила, что вся компания в сборе. Вместе с ним подошла и Стрелка, которая не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. Увидев меня, сука несколько раз рыкнула и скрылась из поля зрения.
– Что здесь про-изош-ло? – пропел урод гнусаво.
– Твоя будущая жена харю разбила, – ответил мордоворот по имени Женька. Затем, видимо, осознал, что перед ним стоит сын хозяина дома, и убрал слово «харю». – Вернее, лицо. С лестницы грохнулась.
– А что ты дела-ла на-верху? – поинтересовался урод.
– Гуляла по дому. Перед сном. Ты же не захотел меня вывести на улицу, вот мне и пришлось гулять в доме.
– А ты ме-ня и не про-си-ла.
– А как я могла тебя о чем-то просить, если ты был занят своей любимой собакой, – злобно проговорила я и подставила лицо Елене Михайловне, которая принялась обрабатывать мои раны.
– Да ты хорошо выпила! – Домработница покачала головой и принялась дуть на мои раны.
– А что мне еще остается… На моем месте вы бы сделали то же самое. От такой жизни не только запью, но и закурю.
Домработница убрала аптечку и стала подозрительно разглядывать мои многочисленные синяки на руках. Заглянув в мои жалобные, полные боли глаза, она, по всей вероятности, рассталась со своими сомнениями.
– Болит? Сильно болит?
Я не ответила. Я смотрела прямо перед собой.
Глядела на Елену Михайловну, но почему-то ее не видела. Я глядела сквозь нее, словно она была совершенно прозрачная.
Глава 8
Лежа в своей комнате, я попыталась прокрутить в памяти все события, которые произошли за довольно короткий промежуток времени.
Вспомнить тот момент, когда в моей руке очутился револьвер. И не смогла. Это оказалось практически непосильной задачей. Он просто очутился, и все. А затем выстрелил…
Мне хотелось возвратиться в детство и рассказать обо всем, что случилось, матери. Она бы обязательно меня поняла. И пожалела, несмотря ни на что. Потому что она моя мать, а я – ее дитя. Бог мой, как же это хорошо, когда у тебя нет никаких забот, а все твои детские и даже недетские проблемы решают взрослые. Как же это хорошо!
Сон не шел. Бережно обработанные
Стоило мне хоть немного прикрыть веки, как я видела пахана. Он лежал на дне пруда, лицом вниз, с пулей в затылке. Его кусали мелкие рыбки и присасывались назойливые пиявки. Он был мертв и, конечно же, не ощущал боли. Придет время, и труп всплывет. Только вот сколько же времени у меня в запасе? День, два, три, неделя? Не знаю. Но я понимаю, что оно у меня ограничено.
Господи, до чего ж суров этот мир! До чего же он жесток и не прост. Особенно, когда ты остаешься одна и тебе неоткуда ждать помощи.
И все же я смогла уснуть. Мне приснился ужасный сон. Будто на меня надели наручники и посадили в маленький автомобильчик с решетками на окнах. Я пыталась сказать всем, что это была самая настоящая самозащита, но меня не хотели слушать. Я чувствовала себя, словно загнанное животное, и не могла поверить, что меня обвиняют в убийстве и хотят покарать по всей строгости закона.
Я проснулась в холодном поту и первым делом посмотрела на часы. Ровно три часа ночи. Я проспала всего час. Господи, да разве за час может быть такое количество сновидений! Неужели сон в руку? Нет. Сон не в руку. Подойдя к окну, я смахнула холодный пот со лба и быстро проговорила:
– Куда ночь, туда и сон. Куда ночь, туда и сон.
Мое самочувствие было не просто паршивое. Оно было ужасное. Я не хотела убивать пахана. Я смутно помнила, как же все это произошло: я просто хотела его остановить… И остановила. Навсегда. Мне не за что винить себя и искать оправдание. Я всего-навсего жертва. Жертва тех обстоятельств, в которые так нелепо попала.
В дверь еле слышно постучали. Три часа ночи. Кому я могла понадобиться? Может, уроду, а может, охранники тоже решили поразвлечься? Этот дом полон опасностей, и я не должна открывать дверь.
– Кто? – буквально умирая от страха, спросила я дрожащим голосом.
– Открывай, свои, – тут же послышалось за дверью.
Голос был чужой, но мне показалось, что я слышала его раньше. Хорошо, что это был не урод, которому наскучила компания Стрелки.
– Свои все дома, – все так же нерешительно сказала я и приложила ухо к двери.
– Открой, у меня разговор.
– Какие разговоры могут быть в три часа ночи? Приходите утром.
Я почувствовала, как закружилась голова. Вдруг кто-то нашел пахана в пруду и просек, что это имеет отношение ко мне? Если разговор неотложный, то есть всего одна-единственная причина для того, чтобы он состоялся незамедлительно. И причина этому – смерть пахана. Возможно, кто-то заметил его отсутствие и кинулся на поиски.
– Открой. Ты смотрела на меня сегодня на прогулке. Я был в беседке вместе с другими ребятами.