Шрифт:
Сергей НАУМОВ
В ДВУХ ШАГАХ ОТ "РАЯ"
Адъютант, моложавый подполковник, приветливо кивнул Седому и пропустил в покои командующего.
Маршал сидел в большом кресле у раскрытого окна и пил чай.
– Садись, капитан... наливай, не стесняйся - покрепче.
Командующий с интересом рассматривал разведчика.
– А ты и впрямь седой.
– Седой, - немного растерянно ответил Долгинцов.
– Мне о тебе говорил Георгий Константинович. Рекомендовал... А он, сам знаешь, слов на ветер не бросает.
– Знаю, товарищ командующий.
Маршал был в простой саржевой гимнастерке с расстегнутым воротом. В очках на толстом, мясистом носу.
– А полковника моего ты ловко отбрил. Он у нас человек, безусловно, талантливый, но любит порисоваться... Совещания, заседания, в общем хочет иногда показать себя. Тоже, знаешь, двигатель... Честолюбие помогло, как известно, Гоголю стать великим писателем.
И Седой вспомнил несостоявшееся совещание в разведотделе фронта.
Красавец полковник со смешной фамилией Кембытько представил Седого как крупного специалиста по тыловым диверсиям и попросил рассказать собравшимся о намечавшейся операции. Людей в отделе было много, да еще стенографистка. Она совсем вывела Долгинцова из равновесия. И он грубовато сказал:
– Хорошо бы все делать тихо... и без свидетелей.
Полковник взорвался:
– Вы что же, считаете совещание лишним? Мы ведь тоже не совсем тупицы, капитан... Головы дивизионной, армейской, фронтовой разведки. Лучшие головы, можно сказать, в вашем распоряжении.
– Я ничего не считаю, - устало сказал Седой.
– Когда об операции знает сорок человек, включая стенографистку, видимо, нет смысла пересекать линию фронта. Можно напороться на засаду.
– Ну знаете, капитан!..
– Знаю.
Это была неслыханная дерзость. Полковника сдерживало спокойствие генерала, присутствовавшего на совещании. Тот сидел прямо и в упор рассматривал Седого. Потом тихо, но внятно произнес:
– Совещание закончено.
Седой усмехнулся воспоминаниям. Кембытько тогда как-то сразу сник, увял, весь его лоск поблек. Он почти застенчиво посмотрел на Седого и вдруг подмигнул ему весело и озорно, и Долгинцов понял, что человек этот незлобив, может быть, даже добр и неглуп, но вот явилась знаменитость, то есть он, Седой, и в человеке заговорило самолюбие, захотелось показать себя. Но и еще кое-что понял Седой. Генералу тоже хотелось посмотреть, как поведет себя "знаменитый капитан", потому и разрешил совещание.
– ...В разведке это только мешает, товарищ маршал, - запоздало ответил Седой.
– Ох и суров ты, капитан.
Маршал осторожно снял очки, и Седой увидел добрые, небесной синевы глаза, слегка подслеповатые, а потому немного беспомощные.
– Говори, - кивнул маршал и отодвинул пустую чашку.
Седой глубоко вздохнул и негромко стал докладывать:
– Я достал мелкомасштабную карту района, где предполагается расположение склада. На карте около тридцати малых и шесть больших пещер.
– Думаешь, склад в пещере?
– Немцы лишнюю работу делать не станут. Пещера - и маскировка, и неуязвимость для авиации.
– Почему такое странное название склада - "Рай"?
– Пока не знаю, товарищ маршал.
– Давай дальше.
– Нужно искать, товарищ маршал. Вывозят же они горючку - значит, коммуникации есть. В районе, где исчезли группы, три шоссейные и семь проселочных дорог...
– Где карту-то достал?
– внезапно спросил командующий.
– В музее, товарищ маршал. Тут краеведческий музей, экспонаты разные, чучела животных, сталактиты, сталагмиты. И карты. Есть и схемы всех пещер... Не заблудимся.
– Ну и бес ты, капитан. А мои разведчики рохли... Сколько стоим!
– Не скажите... Мне пришлось покопаться, как прилетел - все искал. В подвале, в архиве обнаружил.
– Знал, что есть, должна быть, вот и обнаружил, - проворчал командующий. И тут же спросил: - Что думаешь об охране склада?
– Как зеницу ока сторожат - значит, не меньше батальона... Эсэс, конечно.
– Думал, как бы сам охранял?
– Думал.
– И что же?
– Если пещера имеет один выход, он же вход, въезд или что там еще, сделал бы стальные воздухонепроницаемые ворота и пустил в пещеру газ...
– Как это?
– А так. Кроме специальной команды в противогазах, никто туда войти не сможет - мучительная смерть.
– Но ведь у тех, кто захочет войти, тоже могут быть противогазы.
– Конечно. Но они не будут знать, какой газ пущен в пещеру.
– И какой же вы бы пустили?
– Последнюю немецкую новинку - газ "табун". От него не спасут никакие противогазы.
– Да, капитан, в фантазии тебе не откажешь.
– Немцам тоже, товарищ маршал.
– Я имел в виду аналитичность твоего ума... Можно сказать, комплимент тебе приготовил. Вот и о "табуне" больше меня знаешь. Ну да ладно. Интересно мне теперь знать...
– Командующий строго взглянул на Седого. Фронт послал три группы. Ни от одной нет известий. Что думаешь?
– Группы были сброшены с самолетов в район предполагаемого склада. Правда, я не уверен, что он там. Немцы могли использовать шоссе как отвлекающую магистраль, а горючее вывозить проселками по ночам с определенным интервалом. Что касается групп... Ночи ясные, товарищ маршал, парашютист в небе виден за десять километров. Много раз сам видел. И землю и с земли... Ох как плохо прыгать светлой летней ночью! Как раздетым на женский пляж войти.
Маршал удивленно гмыкнул, потом тихонько рассмеялся.
– Значит, пойдешь пешком. Не далеко?
– Далеко, близко - не проблема. Группа должна выйти на цель. Время субстанция в данном случае растяжимая. Я бы очень вас просил параллельно с моей готовить группу для заброски с воздуха. Заброски может не быть, но вот сделать ее подготовку заметной...
– Понятно... Ох хитер... Ты потребовал у фронтовой разведки разыскать своих людей. Что же моим разведчикам не веришь? Или не хороши?
– Хороши, товарищ маршал. И в ближнем бою, и стрелки отменные. И верю я, конечно, ребятам. Но моим верю я как себе. Моих я знаю с пеленок, я имею в виду разведку. Знаю, кто что может... А с вашими людьми я буду слепой. И еще... Я просил двух разведчиков-югославов родом из предполагаемого квадрата. Хорошо, если бы они немного знали русский.