В Эрмитаж!
Шрифт:
ОН: Лучше.
ОНА: И это, по-вашему, разумно?
ОН: Разумно, справедливо и подсказано обычным здравым смыслом.
ПРИДВОРНЫЕ перешептываются.
ОНА: Не вздумайте еще раз повторить это, мсье Дидро. Ни публично, ни в личных моих покоях.
ОН: Мадам, если бы вы соблаговолили прочесть еще немного… Ниже сказано, что хотя богам человеческие судьбы глубоко безразличны, монарх — Он или Она, не важно — все же не совсем свободен и бесконтролен…
ОНА: Ну да, там про это написано. Оказывается, государь
ОН: Правильно.
ОНА: Вы упорно бросаете мне в лицо упрек в деспотизме, мсье Философ. Берегитесь, а то в один прекрасный день вы окажетесь правы — я просто-напросто прикажу отрубить вам голову. Не забывайте, что вы, как и прочие, зависите от моей благосклонности, долготерпения и снисходительности.
ОН снова раскаивается.
ОН: Тысяча извинений, Ваше Величество.
ОНА: И ни одному из них вы не придаете значения.
ОН: Чему, своим извинениям? Уверяю вас, я говорю искренно. Точнее — мне представляется, что искренно.
ОНА: Вы не считаете меня деспотичной?
ОН: Конечно нет, мадам. Если прикажете…
ОНА: Говорите, что у вас на уме. Я требую.
ОН: В таком случае вы, разумеется, деспотичны. Но другого от вас никто не ждет. Почему перед вами склоняют головы и преклоняют колени? Почему ваше имя прогремело на весь мир? Вы — божество, вы наша Афина, наша северная Минерва. Наш сиятельный деспот…
ОНА: Я управляю империей, мсье. Я в ответе за народ огромной страны и должна давать отпор ее врагам.
ОН: Я вас понимаю. Не каждому под силу вести метафизические беседы днем, после того как утром пришлось вторгнуться в Польшу и разгромить ее.
ОНА смотрит на него.
ОНА: Вот вы о чем? Хотите обсудить польский вопрос? Вам известно, что мсье Вольтер всецело одобряет мои действия?
ОН: Мсье Вольтер не устает поражать меня. Он, небось, объясняет ваш варварский набег, грабежи и насилие возвышенными целями Просвещения народов? Ну да. Других целей он не признает.
ОНА: Вот его письмо. Почитайте.
ОН (читает):«Я проповедую великую религию — веротерпимость, то единственное, от чего я не отступлюсь никогда. Но я лишь скромный монах, а вы — глава этой церкви. Увидите, человечество еще отблагодарит вас за самоотверженное стремление даровать полякам свободу совести…» О боже, какой кошмар…
ОНА: Не останавливайтесь, продолжайте…
ОН (читает дальше):«Российская государыня не только сама обладает поистине божественной терпимостью. То же свойство она желает привить соседям. Впервые самодержец своей властью и военной мощью способствует установлению справедливости и свободы совести».
ОНА: Вот это место. Эти слова вывела рука величайшего мыслителя эпохи. Или вы не согласны?
ОН: Не смею спорить.
ОНА: Оставьте, мсье Библиотекарь. Не станете же вы равнять себя с мсье Вольтером?
ОН: Ни в коем случае. Ваше Величество. Особенно если речь заходит о Польше.
ОНА: А вы завистливы. Я уверена, что вы бы поддержали меня в этом вопросе, если бы дали себе труд подумать.
ОН посмеивается про себя.
ОНА: Что вас развеселило? Не смущайтесь, скажите мне.
ОН: Иногда я развлекаюсь тем, что мысленно возвожу вас на французский престол. Какую бы империю вы создали! И за какой ничтожный срок!
ОНА: М-да… Королева-Солнце…
ОН: Это была бы кошмарная империя. Вы бы всех заставили есть картошку…
ОНА: Лучше картофель, чем латук. Или голодная смерть.
ОН: Мы восстали бы и отправили вас в Англию. Они и так уже сидят на картошке. Знаете, как называют вас в Англии? Тиран-философ.
ОНА: А вы меня называете деспотом…
ОН: Но ведь это правда.
ОНА (сердито):Мсье Философ, надеюсь, что чаша сия вас минует, но, случись вам стать во главе империи, вы повели бы себя в точности так же.
ОН: Не думаю.
ОНА: Я такая, какая есть, и это как раз то, что нужно. Посмотрели бы вы на Россию до моего восшествия на престол — груда развалин. И оцените, сколько мне удалось сделать.
ОН: Воистину — геморрой творит чудеса.
ПРИДВОРНЫЕ словно окаменели, ОНА медленно поднимается.
ОНА: Убирайтесь. И чтоб духу вашего здесь не было.
ОН идет к двери.
ОНА: Вернитесь. Что же, по-вашему, нужно делать? Освободить крепостных? Даровать купцам дворянские привилегии? Устроить выборы? Создать парламент? Отнять власть у патриарха? Отменить порку?
ОН: Почему вы не претворите в жизнь ваш собственный «Великий Наказ»? Это кратчайший путь к вечной славе, к сердцам благодарных потомков.
ОНА: Хорошо же, мсье Философ. Я готова объяснить вам на этом примере разницу между философствующим тираном и тиранствующим философом. Вы указываете мне путь к будущей славе. Не спорю, он приведет к ней. Но только это будет не та слава, о которой вы толкуете. Вы толкаете меня прямиком в пропасть — или на эшафот. Вы драматург. Вспомните сюжеты лучших пьес или популярных опер. О чем говорится в драмах Корнеля, о чем поется в операх Генделя и Рамо? Трагична судьба государей, решившихся ратовать за всеобщее благо. Кориолан, Риенци, Годунов. Потому что ваши распрекрасные простые люди превращаются в звериную стаю, в обезумевшую толпу…
ОН: Вы сами сказали, что подданные обожают вас. Чего же вам бояться?
ОНА смеется; даже ПРИДВОРНЫЕ развеселились.
ОНА: Какая наивность! В России крестьяне-бедняки ненавидят кулаков, те терпеть не могут помещиков, землевладельцы ведут тайную борьбу с губернаторами, а последние презирают аристократию. Аристократы не выносят военных, военные — чиновников-бюрократов. В Табели о рангах тринадцать ступеней, и каждая ступень ненавидит остальные двенадцать. Церковь против армии. Армия против флота, пехота против кавалерии; полки враждуют меж собой. Все шпионят друг за другом, в том числе и за мной. И все жители России дружно клянут судьбу, навязавшую им дражайшую матушку-царицу…