В горах Кавказа. Записки современного пустынножителя
Шрифт:
Еще сутки поезд катил по равнинам Украины, пока не остановился на ближайшей к Почаеву железнодорожной станции. Выйдя из вагона, я увидела возле автобусной остановки толпу подобных мне паломников, в большинстве своем женщин, приехавших сюда со всех концов страны, чтобы поклониться святым мощам преподобного Иова, приложиться к Почаевской чудотворной иконе Божией Матери, выпить святой воды из Ее нерукотворной стопочки и вползти через узкое отверстие в темную пещерку, где когда-то подвизался великий раб Божий Иов, подивиться тем подвижническим трудам и терпению, какие понес он, живя в этой вырытой им самим подземной пещерке.
Прибывший автобус едва вместил
Через минуту я уже была на ее территории. Только что окончилась поздняя литургия. Толпы народа выходили из собора и словно море разливались вокруг. Никогда еще я не видела так много верующих людей.
Я поспешно вошла в храм, чтобы приложиться к иконам в искусно сделанных кивотах. На одной из стен, возле иконы Божией Матери, были прикреплены костыли. Женщина, которую я спросила о причине их появления, объяснила, что когда-то, в давние времена, один человек, передвигавшийся с помощью костылей, с верою приложился к этой иконе и получил от нее исцеление, оставив на месте чудесного исцеления свои костыли. Но и в наше время люди, имеющие большие скорби, молясь пред нею в несомненной надежде на ее помощь, получают просимое.
Я долго еще переходила от одной иконы к другой, потом внимательно рассматривала настенную живопись и, наконец, выйдя из храма, стала с интересом разглядывать внутренние постройки Лавры. Заглянула даже в глубокий колодец, но тут ударили в колокол, извещая о начале вечернего богослужения. Служба длилась до поздней ночи, а по ее окончании все прихожане, приезжие богомольцы и даже нищие, которых на территории Лавры было великое множество, куда-то разбрелись.
Выходя из храма, я спросила одну женщину, где находится гостиница для приезжих? Она ответила, что здесь нет никакой гостиницы… Меня до глубины души поразило это сообщение. Как же теперь быть? Где найти место для ночлега?
Бродя в темноте туда и сюда, я наткнулась на большой штабель пустых ящиков, сложенных за туалетом общего пользования. Постояв несколько минут в раздумье, решила тут заночевать. Взяла два ящика, положила на землю, легла на них и заснула.
На рассвете, когда ударили в колокол, я поспешила в пещерную церковь, где по обычаю совершается ранняя литургия. Запел хор, молящиеся крестились и кланялись, только я стояла безучастно, ничего не видя и не слыша после ночи, проведенной под открытым небом в чужой стороне. Мой дух был подавлен, я ощущала себя бездомной бродяжкой. Мрачные мысли, одна страшней другой, замелькали в голове с молниеносной быстротой, все больше приводя меня в состояние уныния. Могла ли я предположить, отправляясь к этому оплоту Православия, что встречусь с обстоятельствами, которые полностью уничтожат мои восторженные надежды на скорое поступление в монастырь? Растерявшись, я боялась даже подумать о том, что ожидает меня после того, как закончатся все мои деньги.
Окончилась ранняя литургия. Выйдя из пещерной церкви, я пошла в Успенский собор к иконе Божией Матери, у которой видела вчера костыли. Встала перед ней на колени, и слезы невольно заструились по моим щекам. „Пресвятая Госпоже Богородице, Царица Небесная, — мысленно взывала я, — Тебе ведомы мои печали и горести, Ты знаешь мою нужду. Помоги мне в моем одиночестве, вразуми меня, укажи мне путь к спасительному пристанищу, отстрани от меня невыносимо тяжкое уныние, которого я не могу понести“.
Поднявшись с колен, я приложилась к ручке Владычицы и вдруг почувствовала, как в меня влилось какое-то невыразимо отрадное успокоение, от сердца будто отвалился тяжелый камень, не дававший мне свободно вздохнуть. Вместе с ним куда-то исчезло уныние, жестоко терзавшее душу, и мне вдруг стало так легко…
Как желанно и в то же время как неожиданно было это чудо! Оно возбудило во мне такую духовную ревность, что от моих мрачных мыслей не осталось и следа. Тут же в голову пришла идея соорудить себе подобие конуры внутри штабеля ящиков. Поблагодарив Владычицу, я поспешила к месту своего ночлега и, осмотрев его, убедилась в том, что действительно внутри штабеля можно устроиться. Тут же я распланировала, каким образом нужно будет переставить ящики, и когда наступила ночь, принялась за дело. Глаза постепенно привыкли к темноте, и я чуть ли не до рассвета возилась с ящиками, комбинируя их так и эдак, пока не образовался нужный вариант конуры внутри штабеля с маленькой лазейкой наружу, которую я заслонила небольшим ящиком.
Немного отдохнув в своей келейке, на рассвете по звону колокола я пошла в церковь на раннюю литургию, а потом отправилась разыскивать магазин, чтобы купить хлеба. По пути я нашла на улице два скомканных и грязных, но довольно больших куска целлофановой пленки, вымыла их и принесла в свою конурочку. Затем надергала из ящиков гвоздей и обила этой пленкой потолок и стены своей келейки наподобие палатки со скатом, на случай дождя. Так, никем не замеченная, я обосновалась в Лавре внутри штабеля ящиков, питаясь только хлебом и водой. Однажды, проходя возле помойки, я заметила в ней много кусков хлеба: Лаврская братия не имеет понятия о скудости в питании и потому чуточку зачерствевший хлеб выбрасывают вон. Собрав эти ломтики, я высушила их на солнце, а потом стала ежедневно наведываться на помойку, так что у меня отпала нужда покупать хлеб в магазине. Со временем я ознакомилась с бытом внутри и вне Лавры, завела даже поверхностное знакомство с некоторыми из прихожан.
В самом Почаеве проживает довольно много вольноопределяющихся монахинь, которые почти ежедневно бывают в храме. Мое внимание привлекли черные шнурочки с частыми узелками, оканчивающиеся кисточкой, которые они держали в руках. На мой вопрос одна из них ответила, что всякий монах или монахиня, принимая постриг, получает из рук своего духовного отца вот такие четочки с наказом: „Прими, сестра, меч духовный, иже есть глагол Божий, и носи его во устех твоих и непрестанно глаголи: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную“. При этом она подробно объяснила мне обо всем, касающемся этого делания, и оканчивая свое пояснение, добавила:
— Вот мы непрестанно в уме и творим молитву Иисусову, перебирая эти узелочки на четках.
— А можно ли и мне, — спросила я, — заниматься тем же деланием, которым занимаетесь все вы?
— Ну, конечно, можно, — ответила она, — преподобный Серафим Саровский всем и каждому, в том числе и мирянам, говорил: „Всегда и везде, при всяком деле или ином каком занятии, идете ли, или едете куда-либо, непрестанно творите молитву Иисусову“.
— А где можно было бы приобрести для себя такие четочки? — спросила я у нее.