В горе и в радости

Дверь в спальню была открыта. Стейси остановилась в нерешительности, нервно приглаживая пальцами волосы, стянутые заколкой. Она отрешенно заглянула в пустую, по-спартански обставленную комнату и уловила слабый запах лекарств.

В доме царили тишина и покой раннего утра, лишь Мария чуть слышно хлопотала на кухне, готовя завтрак. Стейси окинула холл беспокойным взором карих глаз и продолжила поиск в гостиной. Наконец она увидела инвалидное

До боли родная темноволосая голова покоилась на спинке кресла. Мягкий свет восходящего солнца играл в беспорядке черных завитков.

Стейси судорожно вздохнула. Не успело наступить утро, а Корд уже сидит и смотрит в окно. День не предвещал ничего нового, совсем такой же, как вереница предыдущих, — о светлых временах лучше и не вспоминать.

«Слава Богу, — с облегчением подумала Стейси, — что Джош остался с Мэри и ее мальчишками». Плохое настроение Корда начинает выплескиваться и на сына, как ни старается она оградить его от этого. Надо признаться, она уже на пределе.

При виде некогда гордого и жизнерадостного мужчины, сидящего теперь в инвалидном кресле, глаза Стейси потемнели. Она испытывала те же душевные муки и те же страдания, что и он. Но ужаснее всего было сознание того, что помочь ему она не в силах.

Словно почувствовав ее присутствие, он взялся за колесо и развернул кресло. И прежде чем тяжелый взгляд Корда пронзил ее, как клинок рапиры, Стейси встретила его лучезарной улыбкой.

— Доброе утро, милый, — промурлыкала она. — Ты рано встал сегодня.

И услышала в ответ отрывистое «да».

Корд направил кресло-коляску ей навстречу. Каким неприятным выражением искажены правильные черты его лица… Едва Стейси наклонилась, чтобы поцеловать его. Корд резко отстранился, и шершавая щека, заросшая темной щетиной, уколола ей губы.

Постоянный отказ от любых проявлений нежности очень задевал Стейси, но она старалась не показывать виду.

— Ты забыл сегодня побриться, — смеясь, пожурила она его и обошла кресло, чтобы выкатить его в столовую.

— Не забыл. Просто не вижу необходимости, — последовал раздраженный ответ.

— Вот если бы тебе пришлось хоть раз поцеловать наждачную бумагу, ты бы так не думал. — Голос Стейси звучал неровно. Попытка пошутить была явно вымученной.

— Стейси, тебя никто не заставляет. — Корд произнес это так холодно и безучастно, что Стейси закрыла глаза и несколько раз мысленно повторила: «Он любит меня».

— Никто не заставляет, — согласилась она и, стараясь вести себя как можно более непринужденно, продолжила:

— Я следую споим желаниям, только и всего.

Она установила кресло во главе стола, накрытого к завтраку. Проходя на свое место справа от него, снова наткнулась глазами на его колючий взгляд.

— С каких это пор моя страстная женушка довольствуется поцелуем в щеку? — съехидничал Корд.

Стейси вздрогнула.

— Пока мне хватает. — Она потянулась к кувшину с соком. — Но ведь это не навсегда — твоя болезнь.

Его рот искривила циничная усмешка, а у Стейси заныло сердце. Лишь появление Марии удержало Корда от язвительной реплики.

— Завтрак будет готов через пару минут.

— сообщила экономка, разливая кофе.

— Хорошо, — улыбнулась Стейси и, воспользовавшись паузой, пока пышнотелая мексиканка выходила из комнаты, решила сменить тему. — Скоро Трейвис зайдет, — обратилась она к мужу. — Мы решили попросить тебя отсмотреть вместе с нами стригунков, чтобы ты порекомендовал, от кого лучше получить потомство.

— Избавьте меня от этого надуманного участия. — Его лицо сделалось каменным, губы сжались. — Вы с Трейвисом целый год прекрасно управляли ранчо и без моих советов.

Стейси чуть не потеряла самообладание от резкой боли в груди. Крепко сжав зубы, она попыталась сделать глубокий вдох. Еще одного такого убийственного замечания она не вынесет.

— Корд, пожалуйста, давай не будем… — выдавила она.

Тут он взорвался:

— Нечего опекать меня!

— Никто и не пытается, — запротестовала Стейси.

— Да неужели? — Темные глаза пылали как угли. — «Мы решили попросить тебя отсмотреть…» — передразнил он, не скрывая сарказма. — «Серкл-Эйч» — твое ранчо, и делай с ним все, что хочешь!

— Оно было твоим и стало нашим, а моим не было никогда! — в отчаянии крикнула Стейси. — Мы с Трейвисом просто старались поддерживать его, пока…

— Пока я не поправлюсь? — оборвал ее Корд и издевательски добавил:

— А я, похоже, вовсе и не собираюсь выздоравливать.

— Да нет же… — сдавленно прошептала она.

— Взгляни правде в глаза, Стейси. — Голос был жестким и требовательным. — Было бы гораздо лучше, если б Коултер не вытащил меня из-под обломков самолета.

— Да как у тебя язык повернулся! — У нее затряслись руки, и снова нахлынул тот страшный кошмар, когда она — это произошло почти год назад — не знала, выживет Корд или нет. — Я люблю тебя. Как можно думать, что смерть лучше жизни?

— Посмотри на меня. — Это звучало как приказ, а когда Стейси не повиновалась, он впился пальцами в ее хрупкие запястья и выкручивал до тех пор, пока их взгляды — взгляд испуганного кролика и ледяной взгляд удава — не встретились. — Посмотри на меня, Стейси, — повторил он властно и вызывающе, — смотри и отвечай, что ты чувствуешь: любовь или жалость?