В городе Солнца
Шрифт:
В поезде метро было невыносимо жарко. Он мчался в сильно разогреваемой на солнце прозрачной стеклопластовой трубе второго, надземного яруса. До Иоганна доходили слухи, что некогда в Ростове было подземное метро, но потом завалилось по причине расположенных близко к поверхности грунтовых вод и того, что город стоит на слоях ракушечника. Только на одной из диких окраин, вблизи ростовской стены, метро на протяжении километров трёх, не более, и теперь уходило под землю.
Редко, но он бывал в тех местах. На той окраине…
Там, вдали от центра, располагались совершенно жуткие, на его взгляд, сооружения. Например, завод по производству синтепродуктов: спиралевидное, уходящее, как казалось, за небесный свод, здание, растущее из чего-то, похожего на прозрачно-зеркальную вавилонскую башню, которая вверху, постепенно сужаясь, вдруг снова переходила
Рядом с этим заводом был ещё Аграр Биг Юзин, снаружи смотрящийся как огромное черное здание без окон, иглой прокалывающее небо. Из искусственного мрамора. На конце шпиля-иглы был водружен громадный памятник быку-клонингу, мясо которого выращивали все этажи этого заведения в грандиозных масштабах. Перед этим комплексом, дополненным бетонными сараюшками, пристроенными с обеих сторон, величиной каждая с большой стадион, какой-то «крейзибичбой», если ругаться на пергазетном сленге, из «анкюлотников» (административных чинуш) расположил «вечный огонь» – голографическую иллюзию огромного огня, высотой в несколько метров.
В этом комплексе приходилось по газетным делам бывать некоторым обозревателям, коллегам Иоганна. Они говорили, что внутри предстает зрелище не для слабонервных. Громадные, растущие на глазах, ляжки, сердца, печёнки… «Росли бы уж лучше готовые колбасы, что ли», – думал Иоганн, слушая подобные рассказы. Он нередко размышлял о том, что это здание является символом прошлой эпохи. Ушедшей цивилизации, остатком которой и являлся его Ростов, «вечный» город Солнца… И глыба ушедшего, но застывшего куском прошлого была неоднородной: от нанотехнологий и института клонирования до сортиров на улице и развалюх – курятников, в которых жили люди. При этом что-то из бывших достижений науки было забыто, что-то запрещено. Странный, безумный мир на окраинах вселенной…
Размышляя почему-то об этих жутких окраинах, на что сподобили его мысли о жаре и тесноте вагона метро, вовсе сейчас не подземного, он доехал до своей станции. У газетного киоска, наверху, Иоганн на минуту задержался. Поискал глазами, по ежедневной привычке, среди всяких там «Новостей спорта», «Плейбоев» и многочисленных «Личных дел» и «Секс-новинок», свою родную «Новости дня»…
«Достойная, беспристрастно говоря, газетенка, – усмехнулся он, окинув взглядом и другие издания. – Даже чуть-чуть информации есть. Дезы, конечно, больше. Но – как иначе? Нужно же развлечь публику. Ну, и политика, однако… А значит, сплетен побольше, или полить кого грязью, под заказ… Да, с нашей по читаемости может поспорить только „Недельный калейдоскоп“ и „Вести отовсюду“. Шефуля неплохо раскрутился».
Иоганн застрял здесь, долго пытаясь в этой пестроте выставленных журналов и газет отыскать новый выпуск «Новостей дня».
«Ну, где же она? А, вот, наконец, родимая! Вышла. В срок, как и полагается. Только: что это? На первой странице – портрет Линды? И – начало моего интервью? – удивился он. – Уже? Оперативно работают… Где они только фотку такую достали? Растерянное лицо, растрепанные волосы. Убегающая, вполоборота».
Спускаясь уже вниз, на эскалаторе, в этот раз с прозрачными, стеклопластовыми стенами и видом на город, он задумался о Линде…
Он вспомнил, как увидел её впервые, посланный редакцией в большой концертный зал. На конкурс «Пупси-бест»…
«Линда Аувербах и конкурс „Пупси-бест“ – что может быть нелепей такого сочетания?» – подумал он. Но тогда, пару лет назад, начинался этот престижный скандальчик именно так. Линда участвовала в этом крутом конкурсе по выявлению новых шоу-звезд. Она была как все, крутила попкой и пела дешёвые шлягеры. Пока не вышла в финал. Но в финале… При прямой трансляции, куче журналистов, съемочной камере и многоцветной публике, она вдруг вышла на сцену в строгом черном платье и своим, неприкрыто безумным, чистым и звонким голосом исполнила такое… Под совершенно оглушающую тишину и без всякой музыкальной аранжировки:
– Белый день у меня за плечом,Но мне ненавистен свет.Природа была запретным ключомДля меня миллиарды лет.Но теперь – ничто не власть, не законНет ни преград, ни путей…Я – клон! – Сгусток незваных гостей.Я не могу, как все, умерев,Вернуться в мир тайных грез,Я не могу любоваться на светКаких-то бессмысленных звёзд.Меня не качал в колыбели отец,Не пела мне песен мать,Какое дело мне до сердец,Когда я могу убивать.Я пришёл из таких миров,Что не поверну назад,Я буду цепляться за жизнь, за кровь,И здесь создавая ад.Удобной игрушкой хотели создать,Нажать на кнопку: вперёд!Но вам никогда в тех мирах не бывать,Где только лишь сталь и лёд.Не надо, мол, станет в муках рожать! —Наделали колб, и вперёд?Из бездны мрака, твою мать,Сюда открылся проход.Вали кулём, потом разберём,А что получилось – живёт.А может, не с нашей дуды мы поём?И не наш это был расчёт?Белый день у меня за плечом,Но мне ненавистен свет.Природа была запретным ключомДля меня миллиарды лет.Но теперь – ничто не власть, ни законНет ни преград, ни путей…Я – клон! – Сгусток незваных гостей.После исполнения песенки, Линда, удачно использовав тщательно замаскированный миниатюрный флайер, взмыла в воздух, пролетела над всем залом и скрылась за дверью, где её тут же подхватили и унесли в машину нанятые телохранители.
Что тут началось!
Во-первых, всем было ясно, что таким образом она отказывается от премии и титула Мисс-Пупси, ставящей обладательницу в ряды шоу-леди высшего света. Такой титул даёт своей обладательнице безбедное существование до конца дней, а каждый шаг избранницы непременно попадает в «Личное дело» и «Скандалы недели». Её узнают всюду, а на улицах у дома встречают с овациями…
Многие из тех, кто присутствовал в зале, не сразу поняли происходящее и стали хоть как-то реагировать. Высокопоставленные лица продолжали сидеть со стеклянными улыбками китайских болванчиков и аплодировать. Акулы шоу-бизнеса, приходя в себя, разражались руганью. И, поскольку концерт более не возобновился, наиболее понятливый народ стал потихоньку рассасываться.
Ощущение было такое, будто в зал бомбу подбросили…
«В этом всём скрывается одно странное обстоятельство, – подумал Иоганн. – Дело в том, что проблема клонирования считается какой-то почти что неприличной. Как я понял, её все обходят, стараются совсем не касаться. Нет, не запрещают. Но всё равно, её как бы и нет вовсе… Ещё много лет тому назад стали появляться заметки о массовом клонинге зародышей, внедренных в организм матерей. Потом – о клонировании готовых взрослых людей с заданными способностями. Но – никаких дискуссий. Даже нам, газетчикам, до сих пор непонятно, „деза“ это всё тогда была – или нет. Все продолжают жить так, будто фактов подобных нет и никогда не было… С чем я лично встречался? Иногда клонируют органы, но очень топорно и бездарно. Они получаются хуже искусственных аппаратов. По принципу: сделать хотел козу, а получил… Непонятно что, в общем. Еще сдают за большие деньги свои клетки в какой-то „генофонд“. Где они и хранятся, как общий национальный запас. Но это делают люди – ну, с очень большими деньгами. Как-то один скандальный ночной клуб выпустил на подиум для показа моделей кучу абсолютно одинаковых женщин. Но все они оказались искусственными роботами-манекенами с заложенной программой. Новая супермодель. В конце мини-показа они сняли с себя не только все наряды, но затем стали снимать волосы, зубы, ногти и части тела. Брр… Жуткое зрелище».