В городе Ю. (Повести и рассказы)
Шрифт:
— Зачем же мне их обижать?! — искренне воскликнул я.
Я ворвался в туалет. Куры, всполошившись сначала, потом успокоились, расселись, своими бусинками на склоненных головках разглядывая меня. Кем, интересно, я кажусь этим представителям иной, в сущности, цивилизации? Достойно ли я представляю человечество? Не оскорбит ли их жест, который я собираюсь тут сделать?.. Нет. Не оскорбил.
Абсолютно уже счастливый, я забрался к себе на полку, распрямился… Какой же последует сон?.. Солнце поднималось над морем…
— Плохо топить — значит, не уважать свою Галактику! — строго проговорил он, орудуя кочергой.
Тихие радости
— Кто там?
— Я.
— Ты, Николай?
— А кто же еще?
— Действительно, кто же еще может притащиться в такую рань — в выходной, без предварительного звонка!
— Главное — отпуск сегодня начался, а встал все равно — ни свет, ни заря!
— Видимо, должен тебя пожалеть? Ну, ладно — заходи! Только извини — у меня не прибрано!
— Да-а-а… это мягко еще сказано! Что это у тебя?
— А что такого? Один живу!
— А где жена?
— Уехала. На соревнования. По забрасыванию чепцов за мельницу. И дочь там же. В общем — «я дал разъехаться домашним… и даже собственной мамаше».
— Ну — отлично! Тогда, может быть, промочим горло?
— Ну, давай… Но у меня, к сожалению, только безалкогольные, на диких травах — саспареловка, могикановка, оробеловка. Отлично тонизирует!
— …Ну, давай! А пожрать нету?
— Ну, естественно, нету! Откуда? Один живу!.. Можем попробовать вот эти банки пятилитровые сдать, купить на эти деньги чего-нибудь.
— Да не примут, наверное!
— Примут!
— А как нести?
Придумали наконец — надели по две банки пятилитровые на руки, на ноги, по одной — на головы. Медленно, как водолазы, побрели.
В овраге в зарослях боярышника, бересклета, бузины нашли сырой сарайчик — приемный пункт.
— У вас банка на голове с трещиной!
— Где?
— Вот, посмотритесь в зеркало.
— Да-а, действительно! Но остальные хоть примете?
— Примем.
— Ура!
Получили деньги, треснувшую банку оттащили домой, стали собираться.
— Чего такие брюки плохие надел?
— Чтобы отрезать себе пути к наступлению. А то, сам понимаешь!.. А в этих брюках я далеко не уйду. А вечером надо дома быть — статью заканчивать.
— Ясно… А свитер где такой раскопал?
— А что? Разве плох? Двадцать лет уже ношу. Два раза с третьего этажа в нем падал. На двадцатилетие нашей свадьбы жена выплеснула на него красное вино — и хоть бы что, отстирался, выглядит как новенький!
— Ты так считаешь?
— Считаю!
— А зимнюю шапку зачем надел?
— Это раньше, в далекой молодости, я ходил без шапки даже зимой… теперь, из осторожности, хожу в
— Ясно… Ну — вперед?
Вышли на улицу.
— Ну… пойдем в гниль-бар? — Николай заносчиво говорит.
— Ты что, сдурел? — Николаю говорю.— Ты знаешь, например, сколько простая спичка там стоит? Четыре рубля!.. Гниль-бар! В каком-нибудь кафе бы подхарчиться — и то хорошо!
Зашли в ближайшее кафе «Шторм». Оно, надо сказать, соответствовало своему названию — посетителей кидало от стены к стене, многие травили.
Скромно сели за крайний столик, долго ждали, пока подойдет официант, но официанты у себя на полубаке вели неторопливую беседу — иногда кто-нибудь из них кинет взгляд в нашу сторону и дальше разговаривает как ни в чем не бывало.
— Что же такое? — Николаю говорю.— Почему же они не видят нас? Может, мы невидимки? Точно!
— А раз мы невидимки,— Николай говорит,— пойдем прямо на кухню, схватим там что-нибудь, когда повар отвернется!
— Правильно!
Схватили по пути вилки, ворвались в кухню, стали терзать куренка на сковороде — и тут все официанты сразу бросаются на нас, приемами самбо выбивают вилки, закручивают руки, куда-то тащат.
— Ну, сейчас мы вам устроим! — с каким-то ликованием один говорит.— Серега, скорей милицию вызывай!
Словно специально этого ждали.
Через минуту уже в зал вбежали два милиционера, вытаскивая револьверы.
— Вот это оперативность! Должен вам заявить, что работой вашей доволен! — милиционерам говорю.
— Пытались куренка утащить! — повар заявляет.— А мы бы потом из-за них план бы не выполнили!
— Мы думали, мы невидимки! — Николай вздохнул.
— Невидимость не освобождает от уголовного наказания! — строго милиционер говорит.— Прошу пройти!
Вывели нас, усадили в машину с маленьким окошечком, повезли.
— Запоминай дорогу! — на всякий случай Николаю сказал.
Высадили нас аккуратно у дверей, отвели к дежурному.
Ни «как поживаете?», ни «здрасьте!» — ничего.
— Фамилия! — сразу же дежурный говорит.
— …Траффолд!
— Грегори!
Поднял наконец-то на нас глаза.
— Ах, вы порезвиться хотите? Ну что ж — поможем! Червяченко, отведи.
Отвел нас Червяченко за железную дверь, замкнул.
— Вот так погуляли! — Николай вздохнул.
Огляделись: тесное помещение, окошечко под потолком, и к тому же — стремянка стоит, банки с краской валяются, стены грязные, осыпающиеся — ремонт.
— Могли хотя бы ремонт к нашему появлению закончить! — Николай говорит.
— Видимо, не рассчитывали так скоро нас увидеть. Ну ничего! Как выберемся отсюда — поднимемся с тобой на Эверест! Вот где чистота! А простор!.. Раз в сто больше обычного пейзажа!
— Ух ты! — воскликнул Николай.
Тут же дверь с лязганьем отворилась.