В гостях у сказки, или Дочь Кащея
Шрифт:
Выполнив свою работу, они схлынули, чтобы опуститься на ?олени позади капища, замереть и ждать. Их ждала славная участь - смерть на жертвеннике Гельтине,ибо нет для cмерда чести превыше.
Черные рыцари, спешившись с помощью верных оруженосцев, принялись грузиться на корабли. Скинутые с бортов сходни содрогнулись от тяжести боевых коней.
Трепещи ненавистный Новгород, пришел твой последний день.
***
– Что будем делать? – нарушила повисшую в горнице тишину Яга.
Три коротких слова
– Ужас какой, – Люба все никак не могла оторваться от зеркальца. – Кто это? – cпросила она просто потому, что не мoгла молчать. Какая в сущности разница, как прозываются черные рыцари. Главное, что они враги, которые угрожают ей, детям, дядьям, Степану. ‘Мамочки мои, Степка же воевать с ними будет. Господи, спаси, помоги, не оставь,’ - взмолилась она, оставшемуся в другом мире Христу.
– Моревичи поганые, - сплюнула Лукерья.
– Окаянные псы Гильтине.
– Они самые, - согласился Аспид.
– Огнем бы их сверху полить, - почесал в бороде Горыныч.
– Куры гриль по-новгородски, – хлопнул себя по ля?кам Платоша.
– Барбекю в натуре!
– Уж скока годов мы их в Новгороде отлавливали, – гнул свое Склеротик.
– По одному, по двое пробирались в город твари. Все вынюхивали да высматривали. И главное на молчание закляты были. Нет,так-то трепались почем зря, а стоило их прижать да поговорить как следует, враз концы отбрасывали.
– Нейролингвистическое программирование, мля, - с умным видом покивал татуированный знаток ненормативной лексики и едва увернулся от подзатыльника Яги-Янинки.
– Ты говори да не заговаривайся, охламон. Тута дети, - возмутилась всеобщая нянюшка, которая в нервах позабыла, что малыши, к счастью, уснули. – Что делать будем, Костенька?
– с тревогой поглядела она на Кащея.
– По уму плюнуть бы на всех и махнуть домой, - рубанул рукой воздух тот. – Но... не могу я. Бабы тут, ребятишки...
– совсем тихо закончил самый страшный колдун всeх времен и народов.
– Сокол мой, – прослезилась Яга.
– Дело говоришь, брат, – хлопнул Кащея по плечу Горыныч.
– Ничего другого я и не ожидал, - зевнул ?спид.
– Куда племяшку с детьми прятать будем?
– уже сoвсем другим голосом спросил он.
– За Кудыкины горы, где жить весело, - огрызнулся Кащей. – Лешие уснули уже?
– глянул он на Ягу.
– Если не задрыхли, пусть по своим тропкам уведут Любу с близняшками, а коли залегли до весны... Тогда кто-то из вас, братки, ее на себе домой отнесет и к нам возвернется.
– Я никуда не пойду!
– взвилась Люба.
– У меня тут вы все, муж-воевода и вообще!..
– У тебя дети, – мягко напомнил Кащей, дав остальным знак молчать. – Они должны быть живы и здоровы, а главное находиться в безопасности. Погоди, не спорь, дочка. Знаешь, как горькo мне было в темнице из-за того, что вас с Василисушкой не сберег.
– Но...
– У него долг воинский, - веско уронил Кащей. – Ноша тяжкая, но привычная. К чему лишний груз на воеводу вешать? Пусть знает, что семья в безопасности.
– ? сам он как?
– Приглядим за ним, не бросим, раз уж так люб Басманов этот тебе.
– Пап, - всхлипнула Люба, – спасибо. Не беспокойся, я все сделаю, как нужно.
– Умница, – обнял ее Кащей.
– Не спят оне, лешие в смысле, - сморгнул слезы умиления Склеротик.
– Вечор в детинец кикиморка знакомая забегала. Почуяли все, что ты, батюшка, в силу взошел, нарадоваться не могут.
– Тогда поступим так: мы с тобой, Горыныч, Берендея проведаем, – Кащей все никак не мог разжать руки и отпустить дочку, Яга скликает нечисть местную и организовывает эвакуацию мирного населения. Пусть лешие укроют баб и ребятишек, ?спид, дуй на Берендеево дворище, поднимай дружину, а ты, Любаша, собирай деток, бери своего сквернавца разрисованного и отправляйся... ?де вы живете сейчас? Туда и отправляйся. Если хочешь, можешь супружнику, - тут владыка Тридевятого царства скривился как будто съел целиком лимон, - записку черкануть, передадим. Все всё поняли? – обвел он взглядом подобравшуюся родню.
– Ага, - ответила за всех Люба, шмыгнув носом.
– Не ага, а так точно, – поправил ее Платоша. – Батяня твой силен. Воистину часть силы той, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, – сверкнул эрудицией он, прежде чем мудро исчезнуть.
***
Степан в колдовских материях не смыслил ни уха, ни рыла, а потому почивал крепким сном честного человека. Колебания магического фона новгородскому воеводе были до лампады, а, может быть, он просто пока не осознавал их воздействия. Ведь сны ему снились весьма и весьма интересные. И, главное, очень знакомые.
Вот уже третий раз шел Степан по вьющейся среди полей и лесов тропке. И снова он торопился, но не от отчаяния, боли и боязни опоздать. Радость и азарт переполняли воеводу и вели на заветный речной берег. Туда, где склоняются над темной водой ивы, купая зеленые косы свои. Туда, где над прекрасными лилиями порхают синие стрекозы. Туда, где на песке виден полу-осыпавшийся след женской ножки, ее ножки...
Люба, Любава, Любовь - какое правильное имя судили ей боги. Она такая,такая... Слов нету, чтобы описать. Ничего, Степан упорный, он их найдет, подберет на песчаном берегу, отшлифует словно драгоценные смарагды и подарит Любушке. Пусть знает, насколько дорога. Звездочка, горлинка... А каких деток родила. Сынка - богатыря и доченьку - красавицу. Аж сердце oт счастья заходится, а в душе соловьи поют. Вот уже и река... Он и не заметил, как добрался. Словно на крыльях долетел.