В гостях у сказки, или Дочь Кащея
Шрифт:
Лешак не ошибся. К пристани подходили ладьи. Одна за другой они выныривали из темноты, словно сдергивая с себя покров невидимости.
– Отвод глаз, - хмыкнул Платоша. – Суки какие, а? И ведь сладилось бы все у них, если бы нас в Новгороде не было.
– А нас и не было бы, если б не зубки!
– ахнула Лукерья.
– Да, – потянул Зверобой.
– Вон оно как в ?изни все связано. Кому сказать, не поверят, что молочные зубы Новгород спасли.
– Новгород - зубы, а Рим - гуси, – хмыкнул Платоша.
– Надо же, -
– Расскажешь потом.
– Ага, - кивнул домовой и как заорет.
– Вылазят, сволочи!
– Мама!
– тут же раздалось из-за стены на два голоса.
– Вот ты, паразит!
– Лукерья отвесила милёнку подзатыльник и поспешила за Любой, которая молча бросилась к детям.
– А я че?
– развел руками Платоша, кося под дурачка. – Нечего им, – он кивнул в сторону ушедших женщин и зашептал, - на сечу любоваться. Не для бабских глаз она.
– Дело говоришь, - горестно вздохнул Зверобой.
***
Из-за диверсии коварного домового наблюдение вести Любаша не могла, приходилось довольствоваться комментариями.
– Как дела? – то и дело спрашивала она, баюкая выспавшегося Вовчика.
– Все в порядке, – бодро отвечал домовой. – Наши собак заморских на фарш шинкуют. Чисто ниндзя, мля. Фигак, фигак. Век воли не видать.
– Гаденыш разрисованный, – почти пела Лукерья, не желая ругать Златочку.
– А сейчас что делается?
– спустя короткое время теребила Люба татуированного охламона.
– Завязли заразы рогатые на новгородских улочках, - радостно откликался Платoша.
– Здесь вам не тут, сволочи!
– горячился oн.
– Конные бои хрен устроите.
– Это же хорошо?
– волновалась Любаша.
– Согласно плана, – неизменно отвечал спокойный как вековечный лес Зверобой.
– А-а-а-а!
– раздалось тут из кабинета, и потерявшие терпение женщины, подхватив близнецов, кинулись к драгоценной фарфоре.
– Горыныч - красава!
– надрывался домовой. – Жжет напалмом!
– Аспид ему ни в чем не уступает, - Зверобой был за справедливость.
– А вот и нет, - заржал довольный Платоша. – У Аспида фюзеляж у?е! И ваще он повертлявее. Экстерьер другой.
– ?юзеляж, говоришь?
– передавая счастливого Вовчика Зверобою, тихо и очень ласково поинтересовалась Люба.
– Убью.
– Давно пора, - поддержала ее Лукерья.
– Все нервы он нам вымотал паразит этакий.
– Виноват,исправлюсь, век воли не видать, – вжал голову в плечи и зажмурился домовой. Убегать от любимой и хозяйки он не стал. Ждал заслуженной расправы как пойманный на месте преступления Барсик. Только моську жалобную скроил. – Фарфору не разбейте, пожалуйста...
– Там поглядим!
– пылая праведным гневом, Люба замахнулась на негодника полотенцем и застыла, глядя в зеркальную поверхность.
Качественно зачарованное блюдо, подобно команде операторов и режиссеров, транслировало самые важные моменты битвы.
А так обошлось малой кровью. Вернее крови былo, хоть залейся. О?а фонтаном брызнула из отрубленной правой руки царя.
Зрители в кабинете ахнули...
– А вот нечего было руку на отсечение давать, – не удержалась Лукерья.
– Сказал не в час,и, пожалуйста... Десницы лишился.
– Спасибо, что по локоть. Можно будет крюк приладить, - почесал в маковке Платоша.
– Будет как пират.
– Главное, что живой, - выдохнула Люба, не сводя глаз со Степана. И непонятно было, о ком она говорит.
Тут блюдо наново переключилось, демонстрируя воздушный бой. Два дракона: золотой и серебряный парили в воздухе, поливая огнем ладьи моревичей. Просмоленное дерево с готовностью вспыхивало и ярко горело,треща и разбрасывая искры. Гребцы и команда дружно прыгали в Волхов,ища спасения в темных речных водах, когда раскололась прогоревшая палуба одного из судов, выпуская на волю ломаную темную тень.
– Полоз, - ахнул Зверобой, узнав черного дракона. – Вот какую смерть ты нашел... – леший горестно замолчал.
– Ничего не понимаю, – нетерпеливо дернула его за рукав Люба.
– Трое их было. Три брата. Старший - Горыныч, средний - Аспид, а Полоз у них младшенький. Был... пока не сгинул. Уж как его искали, небо с землей местами поменяли, а найти не смогли. Только и выяснили, что погиб Полоз. А он вон он где...
– Надругались над парнишкой, – поникла Лукерья.
– Посмертия лишили. Личем-драконом обернули. Проклятая Моревна, - с ненавистью выдохнула ключница, - гореть тебе во веки веков.
Люба только кивнула, безмолвно соглашаясь, да смахнула слезы с глаз. Так было жалко дядюшек, вынужденных не на жизнь, а на смерть биться со сгинувшим братом. ‘И как только земля носит такие тварей?’ - думалось о королевне моревичей. Хорошо еще, что Горыныч с Аспидом были настоящими воинами. Пусть они и отступили в первый момент, но быстро пришли в себя и атаковали.
Тут зеркало мигнуло вдругорядь, и на зачарованной фарфоре возник Кащей и какая-то закованная в доспехи баба. Честно говоря, принадлежность этой особы к женскому полу выдавал только голос, визгливый и резкий. По всем остальным статьям она была мужик мужиком: высокая, плечистая, носатая и коротко стриженная.