В интересах государства. Аудиториум, часть 2
Шрифт:
Фрейд лишь коротко хохотнул.
– Нужно было тебя наказать за дерзость.
Голова принялась бешено крутиться, таращилась на меня – да так, что у меня от этой адской светомузыки все поплыло перед глазами.
– Ааааааа! Уууууууу! – выл Пантелеев. – Руки! Руки убери, с-сволочь! Изверг! Нерон! Навуходоносор! Свали от меня, дух проклятый!
Строй позади меня зароптал.
– Говори что знаешь! – я обхватил банку обеими руками и наклонился так, чтобы моя голова была на одном уровне с визжащим Пантелеевым. –
– Ыыыыыаааааааа! Пусти! Пусти, я все скажу, – проскулила Голова.
Я убрал руки.
– Ну. Вещай давай.
– Дух… Дух родовой, – жалобно всхлипнул Ленька. – Больно мне от вас. Я ж на Благодать зачарован, а не на древнюю силу… Больно… Больно…
– Извини, Лень. Я тебе вредить не хотел. Обо мне что-нибудь сказать можешь?
– Род у тебя сильный. Ты наследник, и одарен в избытке, – глухо прошептал Пантелеев. – Все дороги, какую ни выберешь, будут твоими. Но выбрать нужно одну или две – это предел. Распылишься – не получишь ничего.
– Понял. А посоветуешь что?
– Наставник тебе нужен, Соколов. Но такого в этой школе ты не найдешь. Не здесь он обитает. Ищи в семьях, что сохранили родовую силу. В Аудиториуме выучись на ту специализацию, какая по душе придется – из тебя и менталист, и боевик толковый выйдет. А как выпустишься, ищи наставника, пороги обивай… Тогда-то ты свою силу и раскроешь.
– Так здесь же есть кафедра родовой магии, – возразил я.
– Есть, да что в том честь? Азы дадут, не более. Тебе нужен свой наставник. Сильный, из рода и большой историей. Понял?
– Понял. Благодарю, Леонид Иваныч.
– Уууу! Прочь поди от меня! – забулькала голова. – Коньяку! Коньяку! За вредность!
Я развернулся, забрал шевроны и зашагал на свое место. Теперь на меня уже откровенно пялились.
– Родовая сила? – шушукались в строю. – Охренеть!
Подмигнув Афанасьеву, я занял место подле него.
– Хорошо шоу? – Спросил он.
– Ага. Мне понравилось.
– Сперанский! Сперанский Николай Геннадьевич! – вызвали лекаря.
Коля шустро выбежал из строя и направился к успевшей прийти в чувство Голове.
– Ты хоть с Благодатью, надеюсь? – проворчал Ленька.
– От меня сюрпризов не будет.
– Это хорошо. А то я аж весь горю. Этот Соколов меня чуть не вскипятил! – ябедничал артефакт. – Ну иди сюда, Коля-Колюшка.
Сперанский прикоснулся к банке, и Пантелеев крепко призадумался.
– Что-то не так? – после долгого молчания спросил лекарь.
– Да вот докумекать пытаюсь, как это так – стоит передо мной один, а должно быть трое.
– А, у меня еще брат и сестра есть. Не поступили.
– Жаль. Это большое упущение, – отозвался Ленька. – У вас, Коля, одна душа на троих. И сила тоже одна на троих. Коли вместе работаете, становитесь сильнее, а порознь слабеете. Химию изучал? Знаешь же, что бывают реакции, когда по отдельности элементы вполне себе непримечательные, а как смешаешь их – так кааааак бабахнет!
Голова выпучила безумные глаза и ухмыльнулась.
– Короче, Коля, в одиночку ты кой-чего могешь, но с братом и сестрой станешь куда сильнее. Нельзя вам разлучаться. Хочешь добиться успехов в Благодати – пусть они на следующий год поступят.
– А специализация?
– Да лекарь ты. Скучный душнила. Ничего в тебе интересного, когда ты один. Говорю же. Вот коли втроем придете – тогда скажу больше. Выясним, на что вы способны, когда объединитесь.
Сперанский отнял руки и чуть поклонился.
– Благодарю, Леонид Иванович.
– Ой, иди уже!
Я пристально вглядывался в лицо Коли и понимал – сказанное Головой его не удивило. Знал или догадывался? А может и сам понял – чай не один год вместе с Полей и Борей тренировались. Но эффект, конечно, был интересный. Осталось выяснить, насколько Сперанский просел в своем потенциале, оторвавшись от родни.
К тому моменту, когда вызвали Ирэн, я уже едва мог стоять на ногах и старался лишний раз не думать о мочевом пузыре, который был готов разорваться от утреннего кофе. Знай я, что это мероприятие так затянется, фигушки бы стал пить эту невкусную мочегонную бурду. Но когда вызвали Ирину, мучения отошли на второй план.
Подруга летящей походкой подошла к Голове и приложила маленькую ладошку к банке.
– Ишь какая краля, – сально улыбнулся Ленька. – Не бойся, милочка, иди ко мне. Я тебя не обижу. Люблю блондиночек. Ты же натуральная, да?
Ирэн кокетливо улыбнулась.
– Хороша девка, ничего не скажешь, – продолжал сыпать грубыми комплиментами Пантелеев. – И сколь красива, столь же сильна. Ты, Иришка, поздно расцвела, да?
– А это важно?
– Для женщин, одаренных Благодатью, важно, – внезапно отринул грубости артефакт. – Чем раньше расцветаешь, тем быстрее развивается сила. А ты у нас поздний цветочек. Так что ранг у тебя еще подрастет. Может до пятого, а то и до четвертого – точнее не скажу. И менталистка из тебя выйдет не просто толковая, а выдающаяся, коли головой работать будешь. Одна твоя беда – стоит вон там в строю. Ты будь поосторожнее, милая.
Афанасьев с ухмылкой покосился на меня.
– Значит, букетик еще не сорвал? – широко улыбнулся он.
– Гриш, заткнись. Не твоего ума дело.
– Ой, да я ж по-дружески. Ну да ладно, береги. Такой бриллиант и правда нужно сперва поместить в достойную оправу.
– Тоже мне ювелир нашелся, – огрызнулся я.
– Ювелир-не ювелир, а в резьбу попадаю.
Я приложил ладонь к лицу, испытывая испанский стыд. Угораздило же соседствовать с таким юношей. А ведь на испытаниях казался приличным человеком.