В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
— Кстати, — майор обратился к Климову, — как лед на реке?
— Ледохода нет еще, — ответил тот, — но полыньи кругом, ходить опасно.
— И все же прошу проверить внимательно. Ведь если Синь перейти, то сразу окажешься за Куличковой горой, далеко за городской чертой. А там деревень много. Я думаю, розыск нужно проводить по нескольким направлениям. Первое: проверить круг людей, знавших, что в «Тканях» спрятаны деньги. Далее, — майор невесело улыбнулся, — как говорят французы, «ищите женщину». Приметы нам более или менее известны. Не забудьте запросить
Алик Богданов работал самостоятельно первый год. Осталась позади учеба в школе милиции, началась настоящая служба, но серьезными делами заниматься еще не приходилось. Климов, как считал Алик, слишком долго держал его в черном теле. Что за дела у него были? Угон мопеда, машины… Смех сказать, он расследовал кражу кур! Это «дело» Алик считал самым обидным, потому что райотделовский зубоскал прозвал его «куриным сыщиком».
И вот он получил наконец возможность доказать, на что способен.
Еще с вечера Алик записал адреса женщин, которые, по его мнению, могли быть причастны к преступлению, — у некоторых были старые грехи перед законом, другие имели пристрастие к рюмочке.
Рано утром побежал по адресам. Первый визит был неудачным.
Сейчас Алик шел по адресу, где предстояла сложная проверка. О людях, живущих здесь, рассказывал ему участковый инспектор.
Кстати, он подойдет тоже. Ерохин — уважаемый в отделе, серьезный человек. По возрасту он годится Алику в отцы, а в звании они одном — оба лейтенанты. Ерохин в офицеры шел долго и гордится своими маленькими звездочками. В райотделе у них много таких ветеранов. Майор ценит их. Они, говорит, имеют то, чего у многих и после университетов нет, — мудрость.
Участковый инспектор уже ждал Алика недалеко от большого нового дома, стоящего за высоким забором.
— Здоров будешь, Альберт, — приветствовал он коллегу, непривычно называя его полным именем, которое Алик не любил. — Как ночевалось?
— Какой тут сон, Семен Егорыч, — махнул тот рукой. — Не опоздал я? Здравствуйте, — смутился он.
— Не опоздал, парень, не опоздал, — успокоил Ерохин. — Пошли, что ли?
Участковый отворил калитку. Двор не убран от снега, который черной пористой массой застыл вдоль штакетника. От калитки к дому — дощатый тротуар: такой же, но поуже, ведет к насыпной избушке. К ней и направился Семен Егорович, на ходу объясняя напарнику:
— Они времянку снимают у хозяев.
Они — это Бревич и Костерина. Поселились тут около года назад, после того, как отбыли наказание. Живут уединенно, очень скрытны, но между собой дружны. Костерина работает на пилораме, а Бревич — водовоз в горкомхозе, развозит по дальним улицам речную воду хозяйкам для стирки. Утром первого апреля Костерину
Ерохин вежливо постучал по железной ручке двери, потянул ее на себя.
— Можно? — спросил он.
— Входи, — послышалось в ответ.
Ерохин, а за ним и Алик вошли внутрь.
— Что рано так, Семен Егорыч, прибежал? — насмешливо спросил Бревич — высокий, сутуловатый, с частой проседью в густых непричесанных волосах. Алика хозяин, казалось, и не заметил. — Вроде мы с тобой недавно виделись. Соскучился, что ли?
— Здравствуйте, — серьезно ответил участковый. — Где же рано-то? Сам вон встал уже, а хозяйки и вовсе нет.
— На работу хожу я, Семен Егорыч, как ты велел, каждый день. И без опозданий. Перековался.
— Ты бы еще ремесло к своим статям подобрал, — инспектор кивнул на широкие плечи Бревича. — Здоровенный мужик, а воду возишь. Подбери себе работенку, я всегда помогу, вон хоть в леспромхозе. И заработаешь.
— Ты агитировать меня пришел? Или как? — Бревич начинал сердиться, разговор этот, как понял Алик, велся не в первый раз.
— По делу, конечно, по делу, — миролюбиво сказал участковый. — Софья-то твоя где?
— На что тебе она?
— К ней у меня разговор. Зови.
Бревич поднялся из-за стола и раздраженно бросил:
— Нету ее, на работе.
— Ну? В восемь утра? На пилораме с девяти начинают. Что-то я за Софьей такого рвения не замечал, чтобы она за час до работы прибегала. Ты меня знаешь, я ведь отсюда туда направлюсь. Ну и не тяни. Видишь, из розыска парень со мной, некогда ему, — Ерохин говорил укоризненно, спокойно.
Мужчина тревожно глянул на Алика:
— А уголовке-то Софья зачем?
— Опять зачем да почему! Софья, спрашиваю, где?
Алик решил вмешаться в разговор, понимая, что Бревич не хочет говорить о Костериной.
— Не пугайтесь вы, нам ее обязательно сегодня повидать надо, но ничего пока плохого…
— Пока? — прервал его тот. — Что значит пока? Чего на нас наклепали? Кто?
— Да нам ее помощь нужна. И только! — Богданов миролюбиво смотрел на хозяина. — Мы специально и домой пришли к вам пораньше, чтобы не вызывать, слухов не создавать.
— Приспичило вам — ни раньше, ни позже. — Бревич безнадежно махнул рукой. — Невезучая эта Сонька, прямо беда. Нету ее, уехала вчера.
— Куда?! — одновременно вырвалось у Алика и Ерохина, и оба смутились от такой поспешности. Это опять насторожило Бревича.
— А вот куда — не скажу, — зло отрубил он. — Это ее забота. Я этого не знаю, и вам знать ни к чему.
Богданов хотел возразить, но Ерохин предостерегающе поднял ладонь.
— Ну что ты разбушевался, не пойму я? Не шуми, говори толком. Надолго уехала?
— Уехала не навсегда, вернется.
— А что за надобность у нее возникла уехать? — спросил Семен Егорович.
— Спроси ее. И вообще, — Бревич снял с гвоздя телогрейку, — кончаем базарить, меня работа ждет.
— В чем уехала-то она, одежда какая, обувь? — не сдавался Ерохин.