В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
Гарамов сделал вид, что с интересом оглядывает ее. Да, конечно, она красива, но в глазах смешливость да на лице вызывающая улыбка. Но сейчас его интересовала задняя дверь, за которой явно кто-то спрятан. Кто, человек, который должен следить за ним? Если там действительно кто-то сидит, он может попробовать выяснить это у Сяо Э. Гарамов незаметно тронул локтем пистолет за поясом, приложил руку к груди:
— Большое спасибо, Сяо Э.
Девушка поклонилась.
— Вы мне очень нравитесь.
Сяо Э повернулась, улыбаясь:
—
— За этой дверью кто-то есть? — Гарамов сказал это нарочно громко. Девушка посмотрела на дверь, нахмурилась. Все, там кто-то сидит, и она об этом знает. А если не знает, то догадывается.
— Это есть комната официант. — Сяо Э осторожно собрала со стола посуду. — Я еще нужно?
— Спасибо. Пока нет.
Она отошла к двери с подносом в руке, поклонилась:
— Если я нужно, позовите. — И вышла. Гарамов прислушался: за дверью стояла полная тишина. Повернулся к окну. Окно выходило в сад и к морю; у розовых кустов, склонившись, возился пожилой садовник. Пока все, что сказал ему Исидзима, подтверждается: отель действительно почти пуст. И еще кажется, что здание в самом деле не охраняется. По крайней мере, он не заметил никаких признаков охраны. Конечно, функции охранников вполне могут нести официанты, ведь, судя по этому белокурому семеновцу с лошадиным лицом, официанты здесь ничем не отличаются от агентов секретной службы.
Постучали. Вошла Мэй Ин, за ней с полной сумкой Вика. Вика открыла было рот, и он мгновенно понял, что она сейчас назовет его «товарищ капитан». Вика и в самом деле начала было: «Това...» Он, цыкнув, быстро вскочил и кинулся к ней. Вика испуганно отшатнулась, но Гарамов вытеснил ее в коридор, пригнулся к самому уху:
— Я — Сергей. Понимаешь? — сказал он одними губами. — Только Сергей. Никаких «товарищей». Не говори также вслух ничего о самолете, инструментах, раненых и прочем, поняла?
— Поняла. — Она растерянно смотрела на него.
Гарамов уже успел опять превратиться в жизнерадостного добряка. Хохотнул:
— Я тебя провожу. А?
— Проводи.
Гарамов посмотрел на стоявшую в стороне Мэй Ин:
— Передайте господину Исидзиме, что я скоро вернусь.
— Хорошо, господин. — Мэй Ин поклонилась.
На пути к выходу они прошли через большой холл. У двери, ведущей в сад, стоял навытяжку молодой швейцар в расшитой золотом ливрее. Лицо у него было каменным. Когда они подошли к двери, японец поклонился и приоткрыл одну створку. Вика, выйдя и чуть задержавшись, сказала одними губами:
— Это он.
Гарамов нарочно пошел по дорожке медленнее.
— Что значит «это он»?
— Когда мы с Мэй Ин поднимались наверх, этот японец пристал ко мне, — не глядя на него, шепотом сказала Вика.
— Пристал?
— Да. Противный ужасно, привязался, а у меня инструменты. Я боюсь. Мне кажется, они на меня смотрят отовсюду. Еще один смотрел в окно. Давай скорее отсюда улетим... Давайте... товарищ капитан.
— Вика,
Она умоляюще посмотрела на него.
— Говори спокойно. Улыбайся. Будто мы беседуем о чем-то.
— Когда мы поднимались... Я шла первой.
— Вика, улыбайся.
Она натянуто улыбнулась, посмотрела под ноги, медленно ступая по песку.
— Думаешь, это так легко?
— Ты шла первой?
— Да. И вдруг этот швейцар остановился прямо передо мной, что-то залопотал. Быстро-быстро так, и шепотом.
— Хоть одно слово запомнила?
— Ничего я не,запомнила. Знаешь, как у них, когда они быстро говорят — «сису-сасу». Я только поняла, что он меня о чем-то упрашивал.
Они подошли к торцу здания, и здесь Гарамов увидел, что к отелю подъезжают машины.
— Что было дальше?
— Эта девушка, Мэй Ин, тут же сказала ему что-то. И он как будто испугался. Сразу поклонился и отошел.
Значит, Мэй Ин приставлена наблюдать за Викой. В это время с дальней стороны к отелю подъехал открытый армейский вездеход. В нем совершенно спокойно сидело два японца в солдатской форме. За ними — цистерна-бензозаправщик и грузовик. Значит, Исидзима его не обманул: по позе японцев ясно, что их совсем не занимает, кто они с Викой и зачем стоят здесь. Вика поймала его взгляд;
— Бензин?
— Если бензин — можно плясать. Ты говорила, что на тебя еще кто-то смотрел. Кто?
— Какой-то японец. Очень страшный.
— Где?
— Когда я кипятила инструменты. Мэй Ин вышла на минуту, и я осталась одна. Это же подвал, там окно наверху. Я подняла глаза, а он сидит у окна на корточках. Смотрит на меня и молчит. Жутко смотрел. Сергей, ты понимаешь, я никогда не видела такого страшного взгляда.
— Он был молодой?
— Во всяком случае, не старый.
— Во что он был одет?
— В военную форму.
— Погоны не заметила?
— Он был без погон.
— В ботинках или сапогах?
— В сапогах.
— Что было дальше?
— Ничего. Он смотрел на меня несколько секунд, пристально смотрел. Потом встал и исчез.
Он попытался понять, что бы это могло значить: японец в военной форме без погон...
— Вика. Это окно, где ты кипятила инструменты, выходит назад? К роще?
— Ага.
Он остановился и посмотрел ей в глаза.
— Сергей, я боюсь! И за раненых, и за себя, и за...
Гарамов осторожно взял Вику под руку, повернул и спокойно пошел вместе с ней дальше.
— Что ты. Все будет в порядке. Ну? Возьми себя в руки.
— Я все понимаю, Сергей, но мне страшно. Прости, пожалуйста.
Он постарался улыбнуться как можно спокойней:
— С инструментами у тебя в порядке? Прокипятила?
— Прокипятила.
Они остановились. Вика попыталась что-то еще сказать ему глазами, но потом вдруг передумала.