В канун Рождества
Шрифт:
Но в темноте они потеряли представление о расстояниях и проскочили мимо главных ворот. Оскар понял это, только когда увидел промелькнувшую мимо светящуюся надпись: «Гостиница Корридэйл».
Они с трудом отыскали разворот, но снова промахнулись, уткнувшись в грязный фермерский дом, где их яростно облаяла собака, вернулись к повороту и на этот раз, двигаясь со скоростью улитки, оказались более удачливы. Въехав в ворота, Оскар оглянулся, пытаясь разглядеть знакомые места.
— Ничего этого я не помню, — снова
— Все меняется, Оскар, все меняется.
— Но я не вижу ни одного дома поблизости.
— Неужели мы проездим весь остаток ночи?! — В голосе Элфриды послышалось отчаяние, но Оскар надеялся, что она все-таки не потеряет своего хладнокровия: эти два дня от нее веяло удивительным спокойствием, иначе он бы, наверное, не вынес путешествия. — Ты уверен, что мы едем правильно?
Сейчас Оскар ни в чем не был уверен. Он грустно сказал:
— Наверное, мы уже слишком стары, чтобы пускаться в такие авантюры.
— Не смеши меня! Мы не старики, и никакие это не авантюры. Просто нам надо забрать ключ. А для этого всего-навсего требуется найти этот противный коттедж.
В конце концов они его нашли, причем совершенно случайно. Они повернули налево, на узкую дорогу, явно ведущую в тупик, и вдруг перед ними сквозь обнаженные ветви деревьев засиял огонек. Они увидели открытые воротца и небольшой каменный домик с одиноко светящимся окном.
— Это он? — с сомнением спросила Элфрида.
— Да. — Оскар вздохнул с облегчением. Он помнил этот домик.
— Слава Богу.
Машина въехала в ворота и затормозила перед домом. Колеса зашуршали по гравию. В свете фар они увидели деревянное крыльцо и закрытую дверь. Элфрида выключила мотор и сразу же, чуть ли не до смерти напугав их, тишину разорвал жуткий хриплый лай и какие-то замогильные подвывания.
— Господи, помилуй, — вздрогнула Элфрида.
— Это собака. Наверное, мастиф. Или ротвейлер. Собака Баскервилей, одним словом. Из машины я не выйду. Предпочитаю сохранить ноги в целости.
Тут раздался голос, такой же хриплый, как лай, и хлопнула входная дверь. Лай оборвался. На заднем сиденье приподнялся бедный терпеливый Горацио и робко посмотрел в окно. Было очевидно, что он тоже не желает расставаться с лапами. И они стали ждать.
— Мы только возьмем ключ и тут же уедем, — заявил Оскар.
— Как скажешь.
В открытую дверь дома они увидели слабо освещенную прихожую. Там возвышалась долговязая тощая фигура человека, который смотрел на них, защищая глаза от яркого света фар. Элфрида, заметив это, тут же выключила их.
— Это вы, Бланделл? Я жду…
Неоконченная фраза повисла в воздухе.
Оскар и Элфрида выбрались из машины, закоченевшие и уставшие до боли в суставах. Коленки у Оскара хрустнули. Холод пробирал до костей.
— Извините, что мы
Он собирался сказать «сразу уедем», но майор Билликлиф перебил его:
— Входите. Опрокиньте стаканчик на дорожку. Составьте мне компанию.
— Но…
— Рад встрече. Предвкушал ее. Входите, у меня тепло.
Майор отодвинулся и гостеприимно распахнул дверь. Немного поколебавшись, Оскар капитулировал. Ему хотелось поскорее закончить это ужасное путешествие, попасть в Криган и вступить во владение своим домом, но, видимо, придется общаться и пить.
— Спасибо, — сказал он тихо и протянул руку Элфриде. — Это мой друг Элфрида Фиппс. Она поехала со мной, чтобы помочь вести машину.
— Чудесно. Чудесно. Путь чертовски длинный. Рад познакомиться, мэм.
Майор взял руку Элфриды, и Оскару показалось, что тот сейчас запечатлеет на ней поцелуй — так старомодны были манеры майора.
— Здравствуйте, — ответила Элфрида.
— А теперь давайте закроем дверь. Проходите.
Они прошли за майором в маленькую гостиную с низким потолком. За каминной решеткой горел немощный огонек, который вряд ли мог как следует прогреть комнату. Обстановка производила мрачное впечатление: продавленные кожаные кресла, неровный, в складках, половичок, ковер на полу, покрытый собачьей шерстью, переполненные пепельницы.
В конце комнаты была дверь в какое-то помещение, куда выдворили злобную собаку, и оттуда доносилось теперь ее нервное повизгивание и тяжелое дыхание. Время от времени на двери дребезжала задвижка, словно, вне себя от ярости, зверь бросался на нее.
Элфриде стало не по себе.
— А какой породы ваша собака?
— Лабрадор. Старая добрая сука. Мухи не обидит.
На каминной доске скучились потускневшие кружки, мяч для игры в гольф, часы, остановившиеся на четверти первого, открытки с потертыми уголками и кожаная шкатулка, в которой майор Билликлиф хранил слуховой аппарат. Он вставил «патроны» в уши. Оскар и Элфрида завороженно смотрели, как кончиком пальца он пробует их на исправность, извлекая странные писклявые звуки. Затем майор с явным удовлетворением на лице повернулся к гостям.
— Вот так-то лучше. Редко им пользуюсь. Иногда забываю, куда положил. Ну, а теперь посмотрим, чем я могу вас угостить.
Он подошел к столику на колесах, уставленному бутылками. На нижней полке стояли два плохо вымытых стакана.
— Бар открыт.
Оскар жаждал чашки чая, но понимал, что его приготовление заняло бы слишком много времени.
— Я бы выпил немного виски. Совсем чуть-чуть и побольше воды.
— А что угодно леди?
Вид у Элфриды был несколько обескураженный. Ей тоже очень хотелось чаю, но она храбро сказала: