В клочья
Шрифт:
решением. Я не настолько глупа, чтобы думать, что это уладит случившееся, хотя бы на немного. Но
вс равно я должна вернуться на правильный путь. Вернуться к той, кто я есть. Я всегда думала о
себе, как о ком–то, кто делает вс правильно или, по крайне мере, пытается.
Я надеюсь, что в один прекрасный день снова стану таким человеком.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Глава 4
Джек
которое раньше никогда не замечала, хотя, должно быть, проходила мимо тысячу раз.
Я заказала горячий шоколад с зефиром. Дверь звонит каждый раз, когда кто–то уходит или
заходит, и я смотрю на не вс время. Ожидая, что Касс ворвтся и вытащит меня отсюда за волосы.
Но мне удалось избежать е в суете последнего школьного дня. Слава Богу, я не сказала ей, где
встречаюсь с Джеком.
Я проверяю время: он опаздывает. Я делаю глоток своего горячего шоколада прежде, чем он
превращается в холодный шоколад. В дополнение, я тщательно вытираю рот и противостою (с
трудом) искушению посмотреть на себя в зеркало. Это же не свидание, правда? По правде, это
полная противоположность свиданию, если такое вообще возможно.
Я изучаю меню, хотя уже делала это пять минут назад или около того. Затем дверь звенит ещ
раз и появляется он. Он в школьной форме, но выглядит хорошо. Верхняя пуговица рубашки
расстгнута, галстук ослаблен. Сумка перекинута через плечо, а на ногах чрные конверсы. Он
осматривает помещение и улыбается, когда находит меня.
– Алиса, привет. Спасибо, что пришла.
Вместо того чтобы сесть напротив, он садится рядом со мной. Официантка появляется из
ниоткуда, и он заказывает чрный кофе и ещ один горячий шоколад прежде, чем я успела возразить.
Мой желудок сжимается.
– Ну... как у тебя дела?
На секунду мне кажется, что он собирается дотронуться до моей руки, но он этого не делает.
– Я... А как у тебя дела?
– Хорошо, полагаю, – он потирает лицо, –я рад, что с похоронами покончено. Я боялся этого.
– Твоя речь была прекрасной.
Он усмехается.
– Правда? Спасибо. Но отец так не считает. Он такой: "Почему ты сказал так о Таре? Ты не
должен говорить плохо о мртвых". Он считает, что это было совершенно неуместно, – он
усмехается, глядя на циферблат часов, –полагаю, что вряд ли могу его винить. Не так он хочет
запомнить Тару.
– Сейчас вс наверняка сложно дома...
Джек пожимает плечами.
– Мама большую часть времени проводит в комнате Тары, уставившись в пространство. У
Тары есть толстовка, которую она носила по дому вс время, и мама сидит с ней на коленях.
Много лет я не видела Тару в толстовке. Образ матери Тары наполняет меня грустью и это
просачивается в каждый уголок моего тела. Вс это дополняют ещ некоторые детали: дождь
моросит за окном, попадая на окно, слзы катятся по е лицу, Джек смотрит из дверного прома.
– Папа не намного лучше, просто по–другому. Кажется, я не могу ничего сделать правильно,
пока он обеспокоен. Я стараюсь не стоять у него на пути на столько, насколько могу.
– Даже не могу представить, на что это похоже.
– Твоя мама... она умерла, не так ли?
– Да.
Что ещ тут сказать?
– Значит, ты знаешь, на что это похоже, так ведь?
НЕТ. Я хочу кричать. Вс по–другому.
Я говорю мягко.
– Есть разница. Она была больна долгое время. В конце это было практически облегчение.
Это ложь. Хоть я и знала, какую ей это причиняет боль, но я умоляла е не оставлять меня.
Это не дат мне покоя каждый день.
На этот раз он тянется к моей руке, и мы сидим в тишине некоторое время. Мне нравится, как
это ощущается: моя рука в тепле и в безопасности. Часть меня хочет почувствовать это снова. Это не
кажется таким злым или странным, или стыдным, как я себе представляла (если я когда–либо могла
представить, что подобное произойдт со мной)
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Зазвонил телефон Джека. Он выпускает мою руку и достат его из кармана. Интересно, как
долго мы бы просидели, если бы нас не прервали.
Джек выглядит напряжнным, когда смотрит на экран телефона, прежде чем вздохнуть.
– Прости, Алиса. Я должен ответить.
Он наполовину отворачивается, пытаясь оградить меня от разговора.
– Алло? Да, я буду дома к ужину... Я у Фредди. Да... Хорошо... Хорошо. Слушай, папа, мне
нужно идти... Да. До семи, я обещаю, – он отключается с очередным вздохом, более глубоким и
длинным, чем первый. Он выглядит истощнным, отягощнным всем этим.
– Прости за это. Он хочет знать, где я в течение двадцати четырх часов. Это заставляет меня
лезть на стену. Он никогда так не беспокоился, где я изо дня в день, только о Таре. Ей всегда нужно
было говорить, куда она идт, с кем и когда вернтся.