В когтях у хищника
Шрифт:
— Думаю, мы уже можем ехать, — объявила Айрис. — Мы почти все увидели. — Она по-прежнему сидела на самом краешке, однако ее лицо казалось уже почти спокойным. — У меня куча дел, да и Антония должна дать своей ноге немного отдохнуть. Как вы считаете, Ральф?
— Отличная мысль. Можно попробовать приложить холодные компрессы.
Время для компрессов давно прошло, хотелось сказать Антонии. Но она вдруг словно дар речи потеряла — как будто все они беспокоились о ком-то умирающем.
— Ради бога, поехали же! — не выдержал Сайгон, и Ральф нажал на стартер.
Как только они приехали домой, Айрис заявила, что ей надо сделать несколько звонков, и заперлась в спальне. Антония хотела позвонить Дугалу, но ей пришлось ждать. В ее комнате телефона не было, а с того, что стоял в холле, было невозможно спокойно поговорить. Рядом постоянно, случайно или намеренно, кто-нибудь крутился. Не могла же она, когда тут же возле клетки суетился Саймон, сказать: «Я чувствую себя узницей. Мне не разрешили даже выйти из машины». Казалось, каждый раз, когда ее звали к телефону, Саймон непременно оказывался возле своих птичек. Или с красиво повязанным вокруг головы красным шарфиком Айрис принималась вытирать с перил пыль. Или же проворно, словно мышь, по холлу прыгала со щеткой в руках Белла.
А когда звонила Айрис, она закрывалась в своей комнате, и никто не знал, о чем она там говорит. Заказывала ли она продукты, обсуждала с рабочими цвета красок и обоев… или же быстро шептала: «Вы ее еще не нашли? Она не должна бродить по улицам. Она опасна».
Почему вдруг Антония подумала, что Айрис звонит по поводу потерявшейся женщины?
Наконец Айрис спустилась вниз, а чуть позже Антония увидела, как она гуляет с Ральфом Билеем по саду.
Надо скорее позвонить Дугалу! Однако поспешите в холл, она увидела, что Саймон все еще там. Он шевелил в клетке пальцем и рассеянно цокал языком, потому что смотрел не на птиц, а на Айрис и Ральфа. В лучах солнца казалось, будто они сошли с картины Кэмпбелла Тейлора — такой же просторный светлый зал, из открытых дверей которого начинается дорожка, а в конце ее — две фигуры.
Через несколько минут Ральф снова сел в машину и поехал по дороге с холма. Айрис метнулась в дом и затараторила:
— Мне надо приготовить чай. Холстеды возвращаются. Антония, почему ты на ногах? Тебе надо прилечь.
На пороге появились Джойс и Дэвид Холстеды.
— Саймон! Вы все возитесь с этими птичками! — добродушно пророкотала громогласная Джойс. — Но они и правда милы. Я бы с удовольствием украсила шляпку вон тем желтеньким пучком перьев. Правда, цветы были чудесны? У меня буквально дыхание перехватывало.
— Да, очень красивые, — согласилась Айрис. — На следующий год я хочу засадить тут все георгинами. Они такие яркие. Если, конечно, их не прибьет ветром. Я поставила чайник. Сейчас будем пить чай. Белла отдыхает, бедняжка.
Джойс громко рассмеялась:
— Вы только посмотрите на Саймона! Наверное, он принял за чистую монету, когда я сказала, что хочу украсить шляпку желтыми перышками.
— Это ведь Джонни! — ответила Айрис. — Несчастный Саймон! Он убьет любого, кто тронет Джонни. Правда, дорогой?
— А эта сумасшедшая! — неожиданно вспомнила Джойс. — Вы слышали радио? У меня даже мурашки бегают, когда я думаю, что где-то рядом может бегать псих.
— У меня тоже, — согласилась Айрис. — Они совершенно испортили мне весь праздник. Надеюсь, ее найдут раньше, чем мы выедем из дому.
— В Крайстчерче сто пятьдесят тысяч человек, — резонно заметил Дэвид Холстед. — Едва ли именно мы натолкнемся на эту несчастную старушку.
Его жена содрогнулась:
— Да, пожалуй. Однако таких людей надо бы запирать получше. Чтобы они не смогли убежать.
Яркие глаза Айрис беспокойно заметались по комнате.
— Я с вами полностью согласна, — воскликнула она.
Они как раз пили в холле чай, когда в дверь позвонили, и на пороге появилась старушка с гладко причесанными седыми волосами и печальными голубыми глазами, аккуратно одетая во все черное.
Джойс Холстед открыла рот от изумления, а Айрис подскочила на месте, и ее чашечка со звоном запрыгала по блюдцу.
Антония засмеялась:
— Какие же вы нервные! Это всего лишь подруга Беллы. Она уже недавно заходила. Наверное, вернулась за своим зонтиком.
Айрис быстро пересекла холл и подошла к женщине.
С виноватым лицом Джойс откинулась на спинку стула:
— Не надо им было давать по радио такие объявления. Они сеют в людях панику. Бедные мои нервы!
— Ты ведешь себя как дура, — сказал ей муж. — На кой черт шизофреничка притащится именно сюда?
— Я все понимаю. И, правда, глупо. Но я не смогла сдержаться. Дэвид, не произноси, пожалуйста, таких ужасных слов. Шизофреничка! Что это еще такое?
— Это означает раздвоение личности. Шизофреник становится как бы двумя людьми одновременно. Как Джекил и Хайд, например.
Саймон как можно более осторожно поставил на край стола чашку и блюдце. Когда мимо дверей прошли Айрис и старушка, он вытер рот и сказал:
— Это же мисс Рич, подруга Беллы. Она уже бывала здесь раньше. Да, мисс Рич. Ее именно так и зовут.
— Она недавно потеряла сестру, — добавила Антония.
— Да? Я и не знал. Наверное, Белла мне просто не сказала. Да, это точно мисс Рич. Она совершенно безобидна.
«Что ты такое несешь? — подумала Антония. — Все они болтают ерунду».
Вернулась Айрис:
— Мне пришлось разбудить Беллу. Саймон, ты помнишь мисс Рич? Она уже здесь бывала. Пришла за зонтиком. Я сказала ей, что Белле будет легче, если она с ней поговорит.
Опять одно и то же. Да что это с ними? И почему сумасшедшая, которая безобидно бродит где-то, так их расстроила?
Через некоторое время Айрис сообщила, что мисс Рич ушла. Как раз вернулся Ральф и подвез ее до трамвайной остановки. Перекинув через руку вечернее платье из золотой тафты, Айрис собиралась выгладить его на кухне.