В командировке
Шрифт:
– - Куда поедем?
– спросил шофер, мужчина лет пятидесяти.,
– На Солянку. А потом отвезешь этого молодого человека в гостиницу "Южная". Знаешь, где это?
– сказал Сеидзаде и, уже обращаясь к Марданову, спросил: - А где твои вещи?
– В камере хранения на вокзале.
– Как раз на обратном пути захватишь вещи. Мне сейчас срочно надо по одному вопросу. Через два часа я приеду и устрою тебя. Как Керимов поживает?
– Хорошо. Удалось тебе обсудиться?
– Конечно. В январе, сразу же после Нового года, защищаюсь. В Губкинском. А как твои дела?
– Вот приехал...
– Ну и чудесно. Вечером побеседуем подробно. Как Керимов?
– Хорошо.
– Не злится на меня за то, что я здесь застрял?
– Не знаю, мне он ничего не говорил.
– Так уж и не говорил, - Сеидзаде испытующе посмотрел* на Марданова.
– Он же в тебе души не чает.
– Честное слово...
– Ну, верю, верю... Я шучу. Шеф, а шеф... Шофер слегка повернул голову к Сеидзаде.
– Шеф, ты "Матео Фальконе" читал?
– Нет, - сказал шофер.
– Жаль, а то бы побеседовали, - Сеидзаде подмигнул Марданову.
– А про чего это?
– спросил шофер.
– Про то, как один папаша, по имени Фальконе, застрелил
сына.
– А-а, - сказал шофер.
– Не читал, время нету.
– Ну ничего... А ты вот что скажи мне, шеф. Если тебе предложат хороший новый чехословацкий протез или ногу, что ты выберешь?
– Чево?
– переспросил шофер.
– Новый, говорю, пластмассовый чехословацкий протез или ногу?
– Ногу, - сказал шофер и загоготал.
– Ну почему?
– Сеидзаде еще раз подмигнул Марданову, который смотрел на него растерянно умоляюще и делал знаки замолчать.
– Если у тебя протез и кто-нибудь наступит на него - Тебе не больно. Если же ты наступишь на кого-нибудь, то ему хана. Правильно я говорю?
– Прошу тебя, хватит, - на азербайджанском взмолился Марданов.
– Правильно-то, правильно, - сказал шофер.
– А своя нога все-таки лучше.
– Сейчас направо, - сказал Сеидзаде и подмигнул Марданову, - умираю, ни минутки свободного времени нет. Чертежи, графики, переделки... Замучился. Ага, вот здесь, во-во-во... Ну, пока. Через два часа я в гостинице. Там поговорим. Пока, шеф.
– До свидания, - улыбнулся шофер.
– Отвези его на Курский, а оттуда в "Южную" на Ленинском.
– Хорошо, - сказал шофер.
– Веселый парень, - добавил он, когда они отъехали.
– Да, - согласился Марданов, и они замолчали.
Сеидзаде действительно приехал через два часа.
– Ты здесь?
– издали на ходу крикнул он Марданову, сидевшему в холле среди ожидавших места людей, и ринулся к администратору, перед столом которого выстроилась длинная очередь. Он что-то сказал ей, перегнувшись через барьерчик, показал на Марданова, еще раз перегнулся, потом что-то сказал кому-то из очереди и пошел к Марданову.
– Все в порядке, отдельный номер. Иди оформляйся. На очередь не обращай внимания. Ну иди же, чего боишься? А потом приходи ко мне в четыреста двенадцатый. Извини, я очень тороплюсь.
Он побежал к лифту.
Номер оказался довольно просторным. Положив чемодан под кровать, Марданов пошел к Сеидзаде. Тот брился.
– Садись, - сказал он. Марданов сел.
– Ты первый раз в Москве?
– спросил Сеидзаде. Марданов утвердительно кивнул головой.
– Жаль, времени нет, горю, а то бы показал тебе Москву, покейфовали бы.
– А куда ты идешь?
– спросил Марданов.
– Небольшое интимное дело, - улыбнулся Сеидзаде и подмигнул Марданову.
– А ты что собираешься делать?
– Не знаю, - ответил Марданов.
– Дай, пожалуйста, рубашку, - попросил Сеидзаде и показал на рубашку, лежавшую на кровати.
– Спасибо, - сказал он. Надел ее и пошел к зеркалу. Высокий, сильный и красивый, он понравился себе и сегодня. Поправив прическу, взялся за пиджак.
– Что же мне с тобой делать?
– сказал он Марданову, примостившемуся на краю стула.
– Как назло, неотложное свидание! Извини, пожалуйста.
– Конечно, конечно, - сказал Марданов.
– Я понимаю... Ты о Бутковском что-нибудь слышал?
– Конечно, даже читал его.
– - Он кандидат?
– Доктор, а что?
– Завтра я должен встретиться с ним.
– Прекрасно... да, платок, - Сеидзаде полез в шкаф за "латкой.
– Ты пойди погуляй сегодня, познакомься с кем-нибудь.
– Не хочется что-то. Поработать хочу немного. Сеидзаде положил платок в карман и изо всех сил хлопнул себя ладонями по бедрам.
– Ну что с тобой делать?
– закричал он.
– Что ты опять глупости говоришь? Какая сегодня может быть работа? Ты же первый раз в Москве! Посмотри на себя в зеркало, еще два года и с тобой женщины перестанут разговаривать. Что, кроме тебя, никто не работает, только ты такой умница, что должен сутками работать?
– Нет, не поэтому, - попытался оправдаться Марданов.
– Просто завтра я должен встретиться с ним, хочу подготовиться немного...
– Перестань морочить голову, что я ребенок тебе, что ли? Ты во сне расскажешь о своей работе, если придется! Готовиться он должен... Вставай, вставай.
– Сеидзаде оторвал Марданова
от стула и подтолкнул к двери.
– Нельзя так опускаться, ты же молодой человек, мальчишка, кровь в тебе должна кипеть. И помни, главное в жизни гармония. Чем всестороннее развит человек, тем лучше и ему и его потомкам. Книги книгами, работа работой, но и жить надо. В чем виноваты твои дети? Если ты и сегодня просидишь у стола, они родятся у тебя лысыми и в очках...
Сеидзаде убрал бритву со стола, задвинул чемодан под кровать.
– Ну, как будто все?
– сказал он, оглядев последний раз комнату.
– Пошли.
– А куда я пойду?
– спросил Марданов.
– Куда? Да мало ли тут мест, куда можно пойти. Поезжай в театр, там решишь.
Они вышли в коридор. Сеидзаде направился к телефону, Марданов поплелся за ним.
– Рамиз, - сказал он, - мне Рахманбеков и Керимов советовали на телеграф пойти. Центральный. Там хорошо, говорят.
– На Центральный телеграф?
– удивился Сеидзаде.
– Не знаю... Впрочем, почему бы и нет?
– Сеидзаде начал набирать номер.
– Сорок три... Там народу полно...