В командировке
Шрифт:
– Они говорят, что там легко можно познакомиться с хорошей девушкой.
– Можно, конечно, - сказал Сеидзаде.
– И не с девушкой тоже можно... А черт, занято.
– Там, говорят, легче всего познакомиться, - продолжал Марданов, - проще, говорят, на это смотрят.
– Главное, обрати на себя внимание, - сказал Сеидзаде и снова взялся за трубку.
– Постарайся сделать или сказать что-то такое, что выделит тебя из толпы, а потом встретиться взглядом, и сразу станет ясно, имеет ли смысл делать попытки. Понял?
– Да, - сказал Марданов.
– А где этот Центральный телеграф?
– Это недалеко от того места, где мы сели в такси. Да каждый тебе покажет. Я бы сам тебя отвез, но очень тороплюсь. Извини.
– Сеидзаде положил трубку на место, пожал Марданову руку и пошел.
Через час Марданов добрался до Центрального телеграфа. Побродив по всем залам и рассмотрев все, он проверил корреспонденцию и, убедившись в том, что на его имя ничего нет, вышел в вестибюль. Здесь расхаживали, стояли группами и беседовали люди, преимущественно мужчины. Некоторые были в возрасте Марданова, большинство помоложе, многие походили на кавказцев. То и дело с улицы входили новые люди и направлялись по разным залам. Если это была красивая женщина, все обращали на нее внимание. Сделав вид, что ждет кого-то, он то и дело поглядывал на часы и недовольно фыркал. Марданов походил по вестибюлю. Один грузин прямо на глазах Марданова остановил вошедшую с улицы девушку и сказал ей что-то, от чего она рассмеялась. Марданов подошел к ним поближе.
– Клянусь честью, я вас знаю, - уверял девушку грузин, он говорил с сильным акцентом.
– Прошлым летом помните Серебряный бор?
– Нет, вы ошиблись, - отвечала девушка.
– Прошлым летом я была на юге.
– Не может быть! Я же хорошо помню вас. Света зовут, правильно?
– с жаром продолжал грузин.
– Неправильно.
– А как?
– улыбнулся грузин.
– Не скажу. Это неприлично - останавливать незнакомых людей на улице, сказала девушка, но почему-то не уходила.
– Это не улица, - игриво возразил грузин.
– Меня зовут Тенгиз. Вы хотите звонить?
– Нет. Мне нужно телеграмму отправить.
И они вместе пошли отправлять телеграмму. "Интересно, что он сказал вначале?
– подумал восхищенный ловкостью грузина Марданов.
– Молодец какой! А по-русски плохо говорит... Сеидзаде прав, главное - вначале сказать интригующее, это самое главное..."
Марданов вынужден был прервать эти свои рассуждения, потому что из зала для междугородных разговоров вышла девушка, прошла мимо него, ну в каких-нибудь тридцати сантиметрах, а может и ближе, наверняка ближе, знакомый, но всегда отдаленный запах духов, пудры и чего-то еще, ему неведомого, обдал вдруг Марданова мягкой душистой волной.
Девушка пошла в главный зал. Марданов пошел следом. Она направилась к тем окошкам, где он уже проверял почту, поэтому он остановился, подошел к первому попавшемуся окну и попросил конверты, бумагу и марки. Получив все, что просил, Марданов сел за один из столов и принялся наблюдать за ней. Она тоже уже сидела. Читала письмо. Марданов вытащил из кармана газету и поднес ее к носу. Теперь, глядя поверх газеты, он "мел возможность безбоязненно смотреть на девушку. Девушка шевелила губами, улыбалась, хмурилась. Кончив читать, она положила письмо в сумку и пошла к выходу. Марданов двинулся за ней. Она вышла на улицу Горького и пошла вверх.
Валил снег, было гораздо холоднее, чем днем, и все же Марданов шел за ней. Они дошли до памятника Юрию Долгорукому. Марданов то обгонял ее, то отставал, чтобы нагнать с другой стороны, но девушка так и не обратила на него внимания. Марданов постепенно замедлил шаг, а потом и вовсе перешел на другую сторону улицы. Подошел к памятнику, обошел всадника кругом и пошел назад к остановке автобуса...
Автобус мелко трясло, слегка подбрасывало. Некоторое время он ехал прямо и прямо, потом вдруг начал, часто снижая скорость, поворачивать то вправо, то влево; и тогда на Марданова валился его сосед. Он был пьян. Заснул недавно, а до того долго репетировал разговор с женой.
– Ну, пойми... Праздник же. Я же редко себе позволяю. Будь человеком. В,аня угостил, - говорил он и показывал на Марданова.
За окном было совершенно черно, и только размытые желтые пятна фонарей проплывали мимо через равные промежутки времени.
Прежде чем лечь спать, Марданов зашел к Сеидзаде, но того "е было. Поработав немного, Марданов еще раз постучался к нему, но опять безуспешно.
Утром Марданов поднялся рано, умылся, собрал в портфель все необходимые бумаги, убедился в том, что Сеидзаде так и не ночевал дома, и поехал в институт...
Он пытался постучать в дверь кабинета Бутковского, но она была обита дерматином, и стук не получался. Когда же он решился открыть ее, Бутковский оказался парнем в возрасте Марданова, а то и моложе. Он сидел за столом в углу почти пустой комнаты.
– Можно?
– спросил Марданов.
– Да, пожалуйста, - сказал Бутковский.
– Вам вчера звонили, - сказал Марданов.
– Я из Баку, командированный.
– Да, да, садитесь, пожалуйста. Марданов сел.
– Я слушаю вас, - сказал Бутковский.
– Видите ли, - начал Марданов, потом осекся, полез в портфель и вытащил пачку листов, скрепленных скоросшивателем.
– Видите ли, я ознакомился с отчетами вашей лаборатории... И мне показалось, что вы занимаетесь вещами, близкими тому, чем занимаюсь я. Не совсем тем, но примерно... Тут изложены результаты, которые я получил. Я бы хотел проконсультироваться с кем-нибудь, мне не удается получить решение в общем виде...
– Понятно... А чем вы занимаетесь?
– Оптимальной разработкой нефтяных месторождений...
– Какой математический аппарат?
– Линейное и динамическое программирование.
– Давно вы над этим работаете?
– Три года. Я могу рассказать вам основные идеи.
– Не надо. Я посмотрю сам.
Он протянул руку, и Марданов вручил ему результаты своей трехлетней работы.
– Зайдите, пожалуйста, через полчасика, - сказал Бутковский, полистав их.
Марданов вышел из кабинета и заходил по коридору. Потом спустился вниз и позвонил в гостиницу.
– Из четыреста двенадцатого Сеидзаде, пожалуйста, - попросил он.