Шрифт:
Рустам Ибрагимбеков
В КОМАНДИРОВКЕ
Алтай Марданов, инженер-нефтяник, приехавший в Москву в командировку, поставил на запорошенную снегом лестничную ступеньку свой портфель, ухватился обеими руками за ручку тяжелой двери одного из московских научно-исследовательских институтов и, резко откинув назад свое небольшое округлое тело, что было сил потянул ее на себя. Дверь медленно отворилась... Марданов знал, что о масштабах и значении ведущихся в научном учреждении работ можно судить по тому, как оно охраняется, и по количеству людей, пытающихся в него проникнуть; поэтому, миновав дверь, он тотчас же уверился в
Марданов вытащил из портфеля командировочное удостоверение, официальное письмо к директору и подошел к охраннику.
– В бюро пропусков, - опередил его тот и показал пальцем на окошко с телефоном.
Марданов подошел к окошку, дождался своей очереди, постучался, а когда оно открылось, подал сидевшей там женщине свои документы. Ознакомившись с ними, женщина назвала номер телефона, по которому следовало позвонить.
Марданов набрал номер.
– Я приехал из Баку, - торопливо сказал он, когда ему ответили.
– У меня командировка в ваш институт. Я хочу ознакомиться с работами по темам 6-ТС, 18-ЛМ и вообще по оптимальным разработкам нефтяных и газовых месторождений.
– Письмо к дирекции у вас есть?
– перебил его женский: голос.
– Есть, есть...
– Фамилия?
– Марданов...
– Подождите внизу.
И Марданов присоединился к сидящим на диване людям. Он смотрел на диковинный лифт. То и дело из него выскакивал кто-нибудь и, показав вахтеру пропуск, выходил в вестибюль побеседовать с ожидавшим его человеком.
Наконец к Марданову вышла женщина.
– Марданев, - позвала она его.
– Марданев, - мягко поправил ее Марданов и поспешил навстречу.
– Извините... Марданов, - улыбнулась женщина. Она взяла мардановские бумаги и уехала наверх за разрешением на пропуск.
Через два часа Марданов сидел в библиотеке и читал толстенные отчеты интересующих его лабораторий. Кое-что он записывал. К трем часам он уже знал, к какой лаборатории ему нужно прикрепиться на время командировки. Он сдал отчеты " пошел в канцелярию. Занимавшаяся им женщина сидела за одним из четырех столов.
– - Я выяснил, - сказал Марданов.
– В девятнадцатой занимаются именно тем, что меня интересует. Женщина подняла трубку телефона.
– Михаил Василич у себя?
– спросила она.
– А Бутковский? Спасибо.
Она дала отбой и набрала другой номер.
– Иосиф Александрович, здравствуйте, это Калмыкова. Тут товарищ из Азербайджана, из Академии наук, - сказала она и посмотрела на Марданова, который продолжал стоять у ее стола, хотя рядом был стул и можно было сесть. Интересуется работами вашей лаборатории.
– Марданов закивал головой, как бы подтверждая ее слова, да, мол, очень интересуюсь.
– Вы не могли бы побеседовать с ним? Михаила Василича нет... Завтра? Ну хорошо. Вы сами выпишите ему пропуск или мне? Хорошо.
– Сегодня он занят. Приезжайте завтра с утра. Я выпишу вам пропуск. Запомните: Иосиф Александрович Бутковский,- сказала Калмыкова, повесив трубку.
– Спасибо большое, - сказал Марданов растроганным голосом, он был очень благодарен этой заботливой женщине и, чтобы не отрывать ее больше от дел, поспешил к двери.
– А командировку вам не надо отметить?
– спросила Калмыкова улыбнувшись.
– Ах да, - спохватился Марданов и вернулся к столу.
Калмыкова поставила печать, и Марданов, поблагодарив ее еще более растроганным голосом, выскочил из канцелярии.
Таким образом, в половине четвертого Марданов оказался на улице. Стоял декабрь. Шел снег. Было не очень морозно, но Марданову этих десяти-пятнадцати градусов и огромных сугробов на краю тротуара было достаточно, чтобы он сразу же начал мерзнуть.
– Как проехать в какую-нибудь гостиницу?
– спросил он у первого встречного.
Тот долго объяснял, но из всего того, что было сказано, Марданов понял только, где остановка автобуса, и припустился к ней.
Он вышел из метро у гостиницы "Москва", полюбовался мгновение большой заснеженной площадью, стеной Кремля, кусок которой отсюда ему был виден, желтым, будто нарисованным, зданием, выглядывающим из-за этой стены, и помчался к входу в гостиницу.
– Мест нет, - сказала администраторша, чем-то похожая на Калмыкову, но не столь любезная.
Впрочем, она была вежливым человеком, хотя и говорила сухо; обратив внимание на растерянное лицо Марданова, она добавила:
– Поезжайте на выставку... "Алтай", "Космос", там можно устроиться.
– А далеко это?
– спросил Марданов.
– Далеко, - сказала администраторша.
– Но ближе вы ничего не найдете. Автобус на площади Дзержинского...
– Где площадь Дзержинского?
– спросил Марданов у швейцара.
– Направо, - ответил тот.
– Далеко отсюда?
– С полкилометра, лучше на метро.
– А стоянка такси?
– Налево за углом.
Марданов пошел налево за угол и встал в очередь на такси. Мороз крепчал, так во всяком случае казалось ему. Марданов опустил наушники меховой шапки, потер нос. Очередь двигалась довольно быстро, но еще быстрее росла - за Мардановым уже выстроился длинный хвост.
– Кого я вижу?! Привет, старина!
– услышал вдруг Марданов чьи-то возгласы и, обернувшись, увидел бывшего сослуживца, а ныне аспиранта своего института Рамиза Сеидзаде, который стремительно двигался на него, широко раскинув руки. Он сгреб Марданова в охапку, оторвал от земли, поцеловал " лоб и обе щеки.
– Ну, что нового в родных пенатах? Что хорошего в институте?
– Здравствуй, здравствуй, - ответил Марданов, освободившись наконец из объятий коллеги.
– Ты когда приехал? Почему мне не сообщил? Вот и наша машина, - продолжал говорить, не останавливаясь, Сеидзаде потащил Марданова к машине.
– Ты где остановился?
– Пока нигде, - сказал Марданов.
– Хочу поехать "Алтай".
– Да ты что?..
– Сеидзаде то говорил по-азербайджански,, то неожиданно перескакивал на русский, а то мешал слова обоих языков.
– Устроишься у меня в "Южной", это тоже не близко, но не "Алтай".