В костюме голой королевы
Шрифт:
— На каком это языке?
— На мордорском! — Люсинда развеселилась.
Оля слишком поздно поняла, что это тоже чревато неприятностями.
— Послушайте, нельзя ли побыстрее? — задорно покричала Люсинда водителю.
— В конструкции нашего транспорта крылья не предусмотрены, — отшутился тот. — Зато есть телевизор. Могу кино включить, хотите?
Люсинда только фыркнула, зато другие пассажиры идею организовать киносеанс громогласно одобрили.
Закрепленный над лобовым стеклом телевизор просветлел, поморгал и окрасился в клубничный цвет,
— «Любовь Кармелиты», — Ольга Пална прочитала название фильма и сразу же потеряла к нему интерес.
Воспитанная на русской классике, латиноамериканское «мыло» она не переносила на дух. Любое «слюнтяйство», как пренебрежительно называли душещипательные сериалы в доме Громовых, ее раздражало, а эту самую Кармелиту Оля на месте авторов сериала давно бы уже усыпила, чтобы та не мучалась.
Несчастная Кармелита была на редкость прелестной и столь же невезучей особой. В раннем возрасте ее похитили из дома состоятельных родителей и подбросили в приют, где кроха страдала на протяжении пятидесяти серий. Чувствительные телезрители почти истощили семейные запасы носовых платков, дожидаясь, пока Кармелита воссоединится со своими кровными родственниками. В том сезоне фильм так и назывался: «Кровь Кармелиты».
На следующий год жестокие сценаристы решили, что героиня уже доросла до того, чтобы страдать не по-детски, и безжалостно влюбили бедняжку в великолепного негодяя Педро, тем самым обеспечив злосчастной барышне еще пятьдесят серий адских мук в фильме «Любовь Кармелиты». Правда, на исходе сезона героиня святой самоотверженной любовью перевоспитала гнусного Педро так основательно, что Песталоцци и Макаренко, если бы они были живы, посмотрели сериал и после этого снова не умерли, аплодировали бы педагогическому гению стоя. Телезрители досуха выжали слезные железы и в финале растроганно всплакнули на свадьбе героини. Казалось, продюсеры отпустили Кармелиту с миром… Но как бы не так!
Очередной сезон принес продолжение изуверского сериала. Оно называлось «Свекровь Кармелиты» и было мучительнее всего, показанного ранее. Впрочем, логика подсказывала, что закаленная испытаниями Кармелита как-нибудь справится и со свекровью, однако случится это не раньше, чем в пятидесятой серии и, возможно, к полувековому юбилею героини. После чего создатели сериала совсем немного передохнут и вдохновенно продолжат сагу рассказом о страданиях любимицы публики на пенсии, по созвучию с предыдущими сезонами назвав новый цикл, к примеру, «Морковь Кармелиты». Определенно, это имело бы успех у огромной аудитории дачников и садоводов-любителей.
— Ах, котик, я тебя люблю! — проворковала молодая еще Кармелита на экране, и Оля скривилась.
У героини сериала была отвратительная привычка называть любимого не по имени, а словечками «котик», «зайчик», «птенчик, «малыш» и даже «пупсик». Очевидно, мерзавец Педро был не таким уж записным негодяем, если терпел это целый сезон.
— Боже, за что нам это! — вздохнула Люсинда, не уточнив, на что она жалуется — на пробку или на кино.
— Спокойнее! Посмотри, как ведут себя настоящие журналисты, — одернула подружку Ольга Пална, окинув взглядом салон. — Никто не ропщет, все профессионально терпеливы!
С началом киносеанса в автобусе образовалось двустороннее течение: любители посмотреть телик пересаживались поближе к экрану, не-любители мигрировали в задние ряды.
— Привет! — шлепнувшись в кресло по другую сторону прохода, широко улыбнулся симпатичный молодой человек.
— Привет, — вежливо согласилась Оля.
Странное дело, мужчина показался ей знакомым.
А…
О!
Она вспомнила и смутилась.
— Ты его знаешь? — заинтересовалась Люсинда, от которой невозможно было что-нибудь утаить.
— Я — нет, а вот ты, кажется, знаешь и, возможно, близко, — тихо ответила Оля.
Люсинда наклонилась вперед, рассмотрела предмет беседы и снова откинулась в кресле:
— Абсолютно незнакомое лицо! Никогда его не видела.
— Лицо — возможно. Зато ты видела… Гм… Поясничную часть.
— Это как?
— Ты очень непринужденно висела у него на плече, — объяснила Оля. — Это он доставил тебя в номер позапрошлой ночью.
— В самом деле, висела на плече?
Ничуть не смущенная, Люсинда снова нырнула вперед, рассмотрела упомянутое плечо и согласилась:
— Похоже, могла.
Молодой человек, в настоящий момент всецело увлеченный просмотром кино про любовь Кармелиты, был достаточно крепок, чтобы без подъемной техники транспортировать даже двух Люсинд — по одной на каждом крутом плече.
— А как его зовут?
— Ты меня спрашиваешь? — удивилась Оля. — Я не знаю, ты нас не представила. Попробуй «зайчик», «котик» или «пупсик».
Молодой человек, не отрывая взгляда от экрана, отчетливо хихикнул. Это было особенно неуместно потому, что бедняжка Кармелита в этот момент обливалась горючими слезами.
— Черствый тип, — резюмировала Оля, и жестокосердный мужчина подозрительно затрясся.
— Что это с ним? — снова вынырнула Люсинда. — Эй, что это с вами?
— Все прекрасно, — сдавленным голосом ответил ей условный знакомый и пальцем снял с ресниц слезинку.
— Не, не черствый! — удовлетворенно сказала Люсинда и пихнула подружку локтем. — Гляди, как переживает за идиотку Кармелиту! Извините, а вы откуда?
Оля вжалась в кресло, чтобы не мешать разговаривающим через нее.
— В каком смысле — откуда?
— Из какого издания? — уточнила Люсинда. — Вот мы, например, из газеты «БиП», что означает…
Она запнулась, посмотрела на Олю и требовательным шепотом спросила:
— Что это означает, я забыла…
Ольга Пална — профессиональный педагог — пунктирно наметила образный ряд:
— Вспоминай: принц, яхта…
— Ага, ну, типа… «Борт и палуба», да?
Оля вздохнула.
— Ну, а я из «МК», — сообщил нечерствый тип, предварительно бросив быстрый взгляд на собственный бейджик.