В Крым на велосипедах. Сборник рассказов

Зарецкий Анатолий

Летом Женька снова уехал с мамой к морю, а мы с братом в деревню. Там и познакомился с предателем Родины Федькой-полицаем. Его необычные рассказы о вынужденной службе в полиции и своей связи с партизанами, которую ему не удалось доказать, показались мне искренними, и я поверил ему. Но, именно от него впервые узнал о существовании советских концлагерей, где похлеще немцев издевались даже над невиновными людьми. Так летом пятьдесят четвертого года я узнал такое, что перевернуло мое детское мировоззрение. Уже тогда мне было понятно, что этой тайной

нельзя делиться ни с кем, даже с родителями.

А осенью мы с Женькой стали пионерами. Вот только я, в отличие от него, вступил в пионеры понарошку, не произнеся вслух ни единого слова пионерской клятвы. Ведь искренне считал себя недостойным быть пионером, поскольку жил уже не двойной, а тройной жизнью.

– Дуй в пионеры, разведчик, – смеясь, напутствовал Ленчик, с которым поделился своими сомнениями. Он-то считал, что в пионерском обличии воровать даже удобней.

Тогда же познакомился со старым большевиком, знавшим Ленина, который окончательно подорвал мою веру в справедливость в нашей стране, “управляемой псевдокоммунистами, отступившими от ленинских заветов”.

И я жил с этой кашей в голове, пытаясь самостоятельно разобраться с тем, что было не под силу даже взрослому человеку. Лишь твердая вера в высшую справедливость поддерживала меня, третьеклассника, в то непростое время формирования личности.

Несмотря на то, что Женьку пересадили к Игорю, мы остались друзьями. Ведь теперь нас связывала не только учеба в школе, а нечто гораздо большее – мечта о море. Мы могли говорить об этом не только на переменках, но и у него дома, где пропадали допоздна, готовя уроки и читая морские книги из домашней библиотеки соседа-генерала. И теперь, когда мне не надо было перевоспитывать друга, мы подружились на равных.

А ко мне подсадили Таню Лановую. Сидеть за одной партой с девчонкой было непривычно, но гораздо спокойней. Она не задиралась и не болтала на уроках. Очень скоро Таня стала у меня “воспитательницей Тяо”. Тогда мы с ребятами готовили номер, где она исполняла роль китайской воспитательницы. И еще несколько лет потом в классе ее звали не Таней, а китайским именем Тяо. Тот иероглиф ее имени я запомнил на всю жизнь, изрисовав им все ее и свои тетрадки.

А когда в нашем пионерском отряде меня избрали звеньевым, появился еще один пунктик:

– Тяо, что же это получается? Звеньевой у нас я, а Лановая почему-то ты, – шутил я (ведь украинское слово “ланкова” и значило, по-моему, “звеньевая”). Таня густо краснела, и била меня книгой по голове, правда, не больно.

Известие о путевке в пионерлагерь “Артек” принесла генеральша:

– Ну, Толя, поздравляю. Летом поедешь в пионерлагерь. Ты у нас первый кандидат в “Артек”. Теперь хоть на море побываешь, – сообщила она оглушительную новость.

Я не успел ничего понять, а расспрашивать было некогда – прозвенел звонок на урок. Но она осталась с нами, а в класс вместе с Ольгой Дмитриевной неожиданно вошел наш пионервожатый Женя Решетников.

Он-то и рассказал классу, что для пионеров-третьеклассников нашей школы выделена одна путевка во Всесоюзный пионерский лагерь “Артек”. Совет дружины рассмотрел все кандидатуры и решил, что самая достойная – это отличник учебы звеньевой Зарецкий.

Даже услышав свою фамилию, все равно не мог до конца осознать, что вожатый говорит обо мне. С трудом верилось, что этим летом в “Артеке” может исполниться заветная мечта – я впервые увижу и услышу море. Живое море, а не нарисованное или на киноэкране.

После пионервожатого выступила Ольга Дмитриевна. Она рассказала, что педсовет школы утвердил мою кандидатуру, ведь все три года учебы я был не только круглым отличником, но и помог подтянуться нескольким одноклассникам. Был старостой класса, а теперь звеньевой отряда.

Последней выступила председатель родительского комитета. Она сообщила, что родительский комитет согласен с кандидатурой и готов, учитывая тяжелое материальное положение многодетной семьи, выделить деньги на мою экипировку.

Все бросились поздравлять, а я чуть ни расплакался от неожиданно привалившего огромного счастья.

Дома новость уже знали от мамы – она была на том заседании родительского комитета. Не сказала мне лишь потому, что, как и я, не могла поверить в удачу.

– Вот видишь, Сашка, зачем надо учиться. Я вот старая, а за всю жизнь так на море и не побывала. А Толику только десять, а он уже все увидит своими глазами, – воспитывала бабушка Крестная брата-первоклассника.

Все время до летних каникул летал, как на крыльях. Мне все удавалось. Удалось, казалось, невозможное – порвать с шайкой Ленчика. Меня ловили, жестоко били, но я не сдавался. Моя совесть была чиста: я так и не совершил ни одного преступления. Даже украденные у нянечки ключи оказались бесполезными. Как рассказал Ленчик, группа воров-домушников смогла открыть теми ключами лишь двери неохраняемого черного хода. К новым замкам квартиры они не подошли, а долго топтаться у закрытой входной двери, пытаясь открыть отмычками, в охраняемом доме было опасно.

Именно в те дни я решил, что когда вырасту, всеми силами буду бороться с псевдокоммунистами за настоящие, а не извращенные ими, ленинские идеалы. И моя совесть успокоилась окончательно.

А сколько книг перечитал той весной о знаменитом на всю страну пионерлагере “Артек” и об артековцах, для которых летний отдых в этом лагере стал самым памятным событием в жизни. Книжки были без картинок, но замечательные рассказы и мое воображение создали фантастический образ некого дворцового комплекса на берегу южного моря, где в сказочной красоте, достойной султанов и падишахов, жили юные пионеры.

Те дворцы были, разумеется, очень похожи на наш красивый харьковский Дворец пионеров, но только увеличенные во много раз – ведь лагерь был Всесоюзным. А дворцовые парки, конечно же, напоминали сад Шевченко с его зоопарком. Конечно, вместо огромных дубов в тех парках росли баобабы, а вдоль широких заасфальтированных тротуаров рядами тянулись пальмовые рощи. И те экзотические деревья были просто-таки усеяны кокосами и бананами – фруктами, которых в ту пору не только не пробовал, но и не видел, даже на картинках.