Въ л?то семь тысячъ сто четырнадцатое…
Шрифт:
[5] Увы, в Москве чай появился двенадцатью годами позднее и исключительно в Кремле: это был подарок китайского богдыхана царю Михаилу Романову
[6] Собственно, бомбарду «Царь» туда изначально для того и затащили, чтобы она внушала почтение всяческим иноземным посольствами и купцам (по совместительству традиционно — шпионам). На самом деле (как выяснилось при реставрации орудия в 1980 году) стрелять «Царь» не мог по чисто техническим причинам: внутри канала ствола имеются наплывы и неровности — брак при литье и запальное отверстие не просверлено, а следовательно и выстрел произвести невозможно. Но со стороны — смотрится!
[7] На самом деле, по прямой между Орлом и Москвой около 350 вёрст. Но во-первых, стрелец Трифон их специально не считал, а во-вторых, на Руси сроду прямиком дорогу
[8] Напомню: Воинов в то время — не фамилия — хотя Ртищев воспринимает именно так, — а отчество: сын человека по имени Воин. Помимо христианских у большинства русских людей в то время имелись и народные («языческие») имена. Поскольку при нехватке церквей и священников в сельской местности были нередки факты, что детей не могли окрестить сразу (период «некрещённости», если верить церковникам, мог длиться от нескольких дней до — это уже крайняя редкость — одного года), первым и основным, как правило, у простонародья было именно народное имя, официальное же порой использовалось только при собственно крещении, исповеди, венчании соборовании и похоронах. Не повсеместно, но и нередко. Уже позднее отчества от этих имён превратились в фамилии.
10
Дмитрий
Вот вы меня, может, спросите, что это за Стёпка такой, что умудрился какую-то услугу оказать? Да вроде как пацан обыкновенный, как в советское время пионеры были. Ну, помните, небось, стих Твардовского о таком?
«Что ж, бой не ждёт.
"Влезай сюда, дружище..."
И вот мы катим к месту вчетвером,
Стоит парнишка, мимо пули свищут, -
И только рубашонка пузырём.
Подъехали. "Вот здесь!" И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даём,
И эту пушку заодно с расчётом
Мы вмяли в рыхлый жирный чернозём»
Вот так и у нас примерно вышло, только вот ни танка, ни танкистов, понятное дело, в нашем отряде, готовившемся штурмовать Кремль, понятное дело, не было. Была Красная площадь, рядом с Лобным местом, не ограждённым пока что каменным заборчиком. Поблизости же скособочено ютилась караульная изба для личного состава. Да и вообще «главная площадь России» выглядела сильно непривычно… Из знакомых каждому нашему современнику-соотечественнику зрительных образов в глаза бросался только Троицкий собор с пристроенной церковью Василия Блаженного, впрочем, не радующий глаз разноцветьем куполов: все его «луковички» были покрыты посеревшей от дождей деревянной чешуёй. Поверх кремлёвской стены виднелась сплошная тесовая крыша, опирающаяся на «ласточкины хвостики» крепостных зубцов. Такой же деревянный шатёр с позеленевшей фигуркой двуглавого орла на шпиле венчал вытянутый параллелепипед вдвое укороченной Спасской башни. Впрочем, как я уже знал, пока что башня именуется Фроловской. Непривычно смотрелись над её воротами белокаменные рельефы каких-то святых воинов с мечами и копьями: в двадцатом веке их уже точно там не было. Чуть ниже, на месте иконы, выделялась фреска с изображением Христа. Всё остальное было иным, ни разу мною не виданным. На месте Мавзолея Ленина, для посещения которого, помню, пришлось отстоять довольно немаленькую очередь, находился деревянный мост, переброшенный через крепостной ров. Некогда он, похоже, был устроен как подъёмный, но то ли механизмы за долгие годы повредились, то ли воротные сторожа разучились ими пользоваться, но мостовое полотно буквально заросло землёй… А что вы хотели? Привычной брусчатки на Красной площади пока что нет, так что в сырую погоду грязь тут небось стоит если не по колено, так по щиколотку: вот и натаскали ногами… Примерно половину и без того небольшой площади занимали деревянные лавки и рундуки Торга. Не удивительно, что тут периодически случались возгорания, за что это место надолго получило прозвание Пожар.
Вот между этих-то лавок и расположились мои бойцы после того, как с крепостной стены по ним — к счастью, безрезультатно — прозвучало несколько ружейных выстрелов. Всё ясно: затеявшие путч мятежники взяли под контроль и этот оборонительный участок, причём, похоже, захватили и Фроловскую башню: её постоянно распахнутые в дневное время ворота сейчас наглухо задраены. Вероятно, людей у них немного, иначе залп был бы намного солиднее и без жертв с нашей стороны точно бы не обошлось. Но даже и в нынешней ситуации дуриком переть на штурм стены безо всякой предварительной подготовки — это значит почём зря класть головы поверивших мне — ну, пусть не мне, а своему, как они считают, «природному Государю, сыну Иоанна Грозного» — людей. А сегодня в Москве и без того слишком кровавый день…
Нет, всё-таки удивляюсь я нашему народу! Тут у нас в полный рост мини-гражданская война или, если угодно, восстановление конституционного порядка образца семнадцатого столетия — а обывателям хоть бы хны! Правящего монарха чуть было не ухайдакали прямо во дворце, в центре Москвы от войск не протолкнуться, пули свистят над головами, причём калибром с пол-кулака, и коли что — ту невезучую голову очень даже просто снесёт с плеч — а столичные обыватели попросту переквалифицировались в зевак и торчат тут же, за спинами стрельцов, как будто так и надо! Помню, случилось мне в прежней жизни оказаться в отпуске в Крыму как раз во время съёмок фильма про геройских большевистских разведчиков в белогвардейском тылу: так там тоже за оцеплением съёмочной площадки толпа «свидетелей создания киношедевра» околачивалась, активно комментируя действия артистов и каскадёров. Но там-то если и палили из наганов — так холостыми же! А сейчас свинец летит весьма полновесный. А ну как подстрелят? Одно хорошо: зеваки местные не успели заплевать всё кругом шелухой от семечек: не завезли, видно, пока на Русь подсолнуха!
Мне кажется, большинству зрителей было, по большому счёту, всё равно, кто одержит верх: наши ли стрельцы, мятежники ли… За последние годы им слишком часто пришлось наблюдать смену царей, но люди от этого не стали жить лучше, не стало им и веселее. Скорбного умом Фёдора Иоанновича сменил Борис Годунов, чьё царствование запомнилось большинству народа только страшным голодомором, что восприняли как небесную кару за незаконное воцарение не природного Рюриковича, разгромом русской рати на Северном Кавказе[1], да походом к столице войска «чудесно спасшегося царевича Димитрия». Краткое правление Фёдора Годунова ознаменовалось проигранной гражданской войной и переворотом с цареубийством. Про правление «чудесно спасшегося» мне в будущем тоже доводилось слышать нехорошее: вроде бы заигрывания с католическим Западом у него (то есть у моего предшественника в этом теле) были, да и поляки с литвинами, приехавшие на царскую свадьбу, сильно безобразничали в Москве, чем дали повод Шуйским обвинить царя чуть ли не в ереси. А еретиков на Москве не любят…
Но как же, всё-таки, нам брать этот чёртов Кремль? Вышибить Спасские ворота выстрелом из Царь-пушки, не представляется возможным. Мы её от берега просто не допрём. Наделать из подручных материалов лестницы и послать стрельцов напропалую штурмовать достаточно высокую кирпичную стену с облупившейся от непогоды старой побелкой? Так потери будут такие, что как бы суровые бородатые мужики с пищалями и саблями не решили, как в том советском фильме, дескать, «Царь-то не настоящий» и не перемножили самодержца на нуль… А мне это тело почему-то нравится, видимо, успел привыкнуть: всё-таки теперь я не старец девяностопятилетний, а вполне себе хлопец хоть куда, хоть на личность и не красавец, но и не страшил какой: молод, здоров, и хозяйство имеется немалое: как-никак, а в самодержцы всероссийские угодить сподобился. Вот только в собственную хату не попасть: заперлись там какие-то, и не выходят…
Эх, сейчас бы сюда батарею восьмидесятидвухмиллиметровых миномётов с расчётами и полуторным бэка: живо бы посгоняли со стен мятежников, но «чого нема, того нема», как говорил старый бандеровец из анекдота на просьбу УНСОвцев дать им «гармату по москалям палить». А тут даже дымзавесу ставить бесполезно: дым — он понизу только густой, чем выше, тем реже, так что даже если добегут мои стрельцы, поминутно кашляя, до подошвы стены без серьёзных потерь, то как только полезут по лестницам — стрелки Шуйских из сразу заметят и встретят огнём практически в упор. Не годится. Да и дымовых шашек нету. Впрочем…
Покинув свой наблюдательный пост, я принял у телохранителя поводья своего коня и, взлетев в седло — прежний владелец тела видать, тоже лошадник, как я в молодости[2]! — в минуту доскакал до укрывающегося за лабазами вместе со своими стрельцами голову Сергеевского приказа.
Со стены раздалось несколько запоздалых выстрелов, но только одна пуля на излёте стукнула в бревенчатую стенку неподалёку. Тут же какой-то бедно одетый парнишка из зевак, доставши короткий ножик, принялся выковыривать из дерева свинцовый «сувенир». Мальчишки — всегда мальчишки!