В лабиринтах памяти
Шрифт:
— Ты навсегда отстанешь от Евы. Больше никогда не посмеешь ее оскорбить или распустить о ней сплетни. Ты забудешь меня, и то, что я тебе это внушил. Иди.
Глаза Мари стекленеют, и она едва заметно кивая, отступает назад, пока не упирается во входную дверь. Как только она исчезает за порогом, Ева поднимает на вампира ошеломленный взгляд.
— Что ты сделал? — говорит она, изучая его широко распахнутыми глазами.
— Внушил ей, — нехотя отзывается вампир, оставляя бутылку вина, — ее назойливость уже перешла все мыслимые
— А ты… ты можешь хоть кому…
— Да, птичка, — усмехается Элайджа, — хоть кому, у кого нет вербены.
— А ты ничего не внушал мне? — щурит глаза Ева, подходя к нему вплотную.
— Пару раз мне хотелось, — хрипло отзывается вампир, склоняясь к лицу возлюбленной, — например, внушить тебе станцевать стриптиз…или показать мне свои грудки…
— Но ты ведь этого не делал? — строго спрашивает девушка.
— Нет, птичка, — качает головой Элайджа, — зачем? Я ведь знал, что скоро ты все это сделаешь по собственному желанию.
Он смеется, видя, как от возмущения вытягивается ее лицо.
— Я больше никогда, — целит она, — никогда не лягу с тобой в ….Ты самый самоуверенный и порочный мужчина на свете! Ты…
— И я тебя люблю, птичка, — прерывает ее Элайджа, и накрывает поцелуем приоткрытый ротик.
Когда Ева, наконец, находит в себе силы, отстраниться, она долго смотрит в темные глаза возлюбленного, прежде чем сказать:
— Обещай, что не будешь этого делать.
— Никогда, птичка, — серьезно говорит вампир, касаясь легким поцелуем пухлых губок, — разве что разочек…
Ева щурит глаза, недовольная его шуткой, а вампир смеется, так что на них оборачиваются редкие посетители маленького магазина.
А потом, рука об руку, они идут по узким улочкам Маноска, и Элайджа еще долго дразнит смущенную девушку, пока они не ступают на порог одинокого дома у Западных ворот.
========== Часть 22 ==========
Элайджа потянул Еву за дверь, и вскоре они оказались в просторной гостиной.
— Ты приходила сюда пока меня не было? — взглянул на девушку вампир, щуря глаза.
— Только вчера, — прикусила губу Ева, — мне не хотелось быть здесь без тебя…
— Но теперь я здесь, птичка, — улыбнулся Элайджа, — давай подумаем, где можно устроить комнату Себастьяну.
— А мне? — вскинула бровь девушка, — у меня разве не будет комнаты?
— Чем же, позволь узнать, тебя не устраивает моя спальня, Ева? — полюбопытствовал вампир, подход к возлюбленной вплотную.
— Тем, что она твоя, — продолжила дразнить его девушка.
— А вчера ты совсем не возражала, когда я…
— Элайджа!
— Что, птичка? — невозмутимо отозвался мужчина.
— Ты вновь… насмехаешься надо мной? — надула губки Ева.
— Мне нравится, когда ты смущаешься, — глухо проговорил Майклсон, касаясь кончиками пальцев пылающей щечки, — ты такая красивая, моя птичка.
Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь лаской, и вампир через мгновение притянул
— Я с тобой становлюсь распутной, — шепнула девушка, отмечая, как дыхание Элайджи становится тяжелым от ее слов, — знаешь, мне кое-что…интересно…
— Что же, птичка? — стараясь казаться спокойным, откликнулся Майклсон, поглаживая узкую девичью спину.
— В тот вечер, когда мы пришли сюда из больницы… и ты…. — Ева прикусила губу, набираясь смелости, — сказал мне встать на колени… Ты тогда, действительно, хотел, чтобы я сделала…это…
— Ева… — хрипло выдохнул Элайджа, не сводя с любимой обжигающего взгляда.
— Ты бы сделал это со мной? — продолжила она, наблюдая за реакцией вампира, — тебе этого хотелось?
— Птичка… — процедил мужчина, не находя слов, чтобы ответить на речи девушки, — к чему ты…
— Мне бы хотелось сделать это, — нерешительно проговорила Ева, судорожно вздыхая, — попробовать… доставить тебе удовольствие…
— Это вовсе не… — начал было Майклсон, но в этот момент девушка медленно опустилась перед ним на колени, протягивая тонкие пальцы к ремню брюк, — птичка, если ты… не хочешь…
— Я хочу, Элайджа, — просто сказала Ева, расправляясь с застежкой мужских брюк, и приспуская их вместе с бельем.
— Птичка, — только и смог прохрипеть вампир, когда девичья ладонь сжала его восставшую плоть, нежно проходясь от основания до головки.
— Только я не знаю, что…как это нужно делать, — прикусила губу девушка, — поднимая на любимого свои бездонные глаза, — может так?
И маленький язычок коснулся напряженной головки, вызывая глухой стон мужчины.
— Или может вот так? — продолжила свои опыты Ева, прижимаясь пухлыми губами, к затвердевшему члену. Она провела языком по всей длине, задерживаясь на кончике, обводя по кругу головку.
— Где ты только могла такому научиться, маленькая распутница, — выдавил из себя Элайджа, стараясь сдержать глухой стон, — ты меня с ума сведешь…
Девушка невинно улыбнулась, и в следующий момент пухлые губки обхватили мужскую плоть, стараясь вобрать ее в себя, как можно глубже. Стон вампиру сдержать не удалось. Влажный плен ее горячего тесного ротика сводил с ума, и Элайджа едва сдерживался от того, чтобы не податься вперед в такт медленным движениям девичьих губ.
— Птичка, — прошептал он, не в силах отвести взгляд от того, как Ева ласкает его член своим нежным ротиком, плавно двигая головой. Ее ласки были робкими, неумелыми, но они лишали рассудка, заставляя забыть обо всем. Понадобилось совсем немного времени, для того, чтобы Элайджа почувствовал, что совсем близок к грани. Тогда он мягко потянул возлюбленную на себя, заставляя встать с колен.