В лапах страха

Юрин Александр

– Я и не боюсь: просто слово вспомнить не могу – странное оно какое-то...

Юрка призадумался: он тоже знал много взрослых слов, которые казались ему странными и непонятными. Один СПИНОГРЫЗ чего стоил! Буковка «С» походила на серпик умирающей Луны. В страшных мультиках, как правило, на его верхнее остриё натягивают малиновый колпак с помпончиком, из-под которого таращится зловещий глаз, а нижний – хищно шныряет из стороны в сторону, выискивая, кого бы можно подцепить крючком за шиворот, чтобы утащить в своё логово за небесным горизонтом, откуда невозможно бежать. Если никто не попадался, месяц замирал на месте и устрашающе вращал

единственным глазом, стараясь уловить взор сидящего у телеэкрана малыша... Затем чудовище вздрагивало, напрягалось и переламывалось в нижней трети, порождая на свет – точнее в ночи! – уродливый рот. В разные стороны летела серебристая крошка, а из пасти нарастал свирепый голодный рык, от которого замирало сердце, а ноги становились ватными, не способными унести тело прочь от рокочущего телевизора.

После того принеприятнейшего случая, Юрка зарёкся больше не подглядывать, что же там такого интересного смотрят родители, когда они со Светкой, якобы, уже спят.

А слово СПИНОГРЫЗ теперь отчётливо соотносилось с чем-то ужасным, подобным той страшной зверюге, что так походила на месяц, хотя на деле таковым и не являлась. Она просто прикидывалась, дабы подманить глупую жертву поближе.

Юрка знал: нарисованное существо всамделишное – как и Сверчок, что тоже жил в книжке, прежде чем СПУСТИТЬСЯ в реальность, – а все разговоры родителей относительно его буйной фантазии, не что иное, как элементарное непонимание происходящего. Ведь взрослым свойственно прятать собственные страхи под ширмой беззаботной жизни. Куда проще посмеяться над очередным кошмариком, пересказать его друзьям на работе или просто забыть страшный сюжет, списав дурное сновидение на непонятный СТРЕСС. А вот принять ужас, как есть, – это для них непосильная задача. Потому что нельзя объяснить его суть: откуда, зачем, почему? И чем всё закончится на той стороне...

Однажды Юрка посмотрел на ночное небо и увидел Луну. Небесное тело и впрямь следило за малышом своим мутным взором. На бледном лице застыла маска безразличия, но Юрка прекрасно знал, что это всего лишь показное притворство – он нужен чудищу, иначе зачем ещё так пристально следить? В тот вечер спасло лишь то, что объект был круглым – ему нечем было подцепить столь желанного мальчишку за ворот куртки. Юрка тогда не на шутку испугался, да так, что боялся до сих пор! Особенно когда Луна худела, и представала по вечерам в образе того самого плотоядного месяца... который со временем начинал толстеть, пока вновь не принимал круглые очертания. Мамочка твердила, что всё это законы природы: солнце, тень от земли, лунные фазы – но Юрка знал, что всё обстоит совершенно иначе! Это он такой осторожный, но улица полна и другими мальчиками, которым страшная тайна пока неведома... А взрослые даже не желают им помочь, потому что не верят в очевидное. Пришлось приспосабливаться самому. Юрка ходил пригнувшись – как раскаявшийся грешник, – изредка поглядывая на небеса: не затаился ли где над деревом или столбом хищный крючок...

– А, вспомнила! – радостно воскликнула Лена и даже захлопала в ладоши. – Школа жизни!

Юрка вздрогнул и с готовностью оторвался от неприятных размышлений.

– Чего-чего?

– Когда папа что-то объясняет мне или маме, – затараторила повеселевшая Лена, – то всегда говорит, что этому его научила Школа жизни!

– А что это за школа такая? Где она находится, и кого в ней учат?..

Лена прыснула, уткнула курносый носик в розовые ладошки.

– Дурачок! Это же так просто говорят: «Школа жизни», – а на самом деле никакой школы и нет!

– Как это? – Юрка был окончательно сбит с толку.

– Это просто выражение такое, – принялась объяснять девочка. – Когда человек что-то знает, опираясь только на собственный опыт. Вот ты прикасался когда-нибудь к включенному утюгу?

Юрка глупо кивнул – а кто не прикасался? Ведь прибор просто манит: ну же, потрогай меня!

– Вот! Так ты узнал, что утюг может быть горячим, даже когда штепсель не воткнут в розетку! Этому тебя научила Школа жизни – то есть, твой собственный опыт.

– Но я и так знал, что утюг может горячим быть... – Юрка озадаченно посмотрел на Лену.

Девочка погрозила пальцем – совсем как мамочка, когда рассказывала про добрую Луну.

– Но ведь всё равно решил проверить! А вдруг!.. Теперь знаешь, что «вдруг» лучше не доверять. И чем человек старше – тем больше у него опыт по выживанию в Школе жизни, а значит, такой человек намного умнее. Ему проще бороться с проблемами, и проживёт он дольше. Вот так-то. Понял?

– Как-то не очень... – Юрка разочарованно почесал затылок.

– Ну ведь у тебя есть родители, так? – не унималась вошедшая в раж Лена. – Они ведь старше тебя, верно?

– Ну да...

– Значит умнее, потому что больше твоего обжигалась! И ты, сам того не ведая, прислушиваешься к их наставлениям, – Лена замолчала, склонила голову на бок, будто прислушиваясь к собственным мыслям.

Как же, прислушивался... Нет, Юрка внимал наставлениям, но определённо не родительским. Последним он просто повиновался.

– Как-то так... – вздохнула девочка. – Я, если честно, и сама не до конца всего понимаю. Просто папа говорит: так-то и так-то, потому что этому научила Школа жизни.

– Ясно, – кивнул вконец запутавшийся Юрка, чтобы хоть как-то передохнуть. – А что твой папа говорит про старших сестёр?

– Ах да! – спохватилась раскрасневшаяся Лена. – Он говорит, что девочки в таком возрасте большие... – Одногрупница вдруг осеклась, покраснела ещё гуще и принялась спешно подбирать нужное слово, бегая глазёнками по потолку.

Юрка терпеливо ждал, но затянувшаяся пауза отчего-то нравилась ему всё меньше и меньше.

– Они злые, – кое-как вывернулась Лена. – Девочки в её возрасте. Этому папу научила Школа жизни.

– Злые? – нерешительно повторил Юрка и тут же добавил: – А почему злые твой папа не говорил?

Лена отрицательно мотнула головой.

– А ты не могла бы его спросить? – в полголоса спросил Юрка. – И как их можно снова добрыми сделать?

– Их надо ВОСПИТЫВАТЬ, – глухо произнесла Лена, упершись взором в пол; девочка помолчала, после чего робко посмотрела на нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу Юрку, словно ожидая ответной реакции на свои слова.

– А ты уверена? – спросил мальчик.

Лена кивнула. Затем снова покраснела. Состроила некое подобие улыбки.

– Уверена. Ведь я тоже девочка.

– И ты тоже станешь злой? – не поверил Юрка.

– Я – нет, – улыбнулась Лена. – Меня папа воспитывает.

Юрка не знал почему, но ему вдруг сделалось грустно. А одновременно, жаль всех маленьких девочек, которым судьбой предначертано, по истечении двенадцати лет жизни, превратиться в этаких злобных существ, ступивших на грешную землю с одной только целью – до смерти замучить своих младших братишек.