В летописях не значится
Шрифт:
Посредники хороши тем, что умеют разговаривать, подбирая ключи к каждому человеку. Разве Урфин не думал о том, что слышит? И не хотел перемен?
Менял, как полагал правильным. Получалось плоховато, но… если у него будет высшая власть, не ограниченная законом…
— Естественно, Ковен не скрывает своей заинтересованности в местных ресурсах, однако обмен — это основа любой торговли, будь она на уровне сельской ярмарки или же конклава миров. Тем более что монополизация ресурсов под единым управлением позволит вам не только оценить запасы, но и рационализировать их добычу и восстановление. В планы Ковена не входит истощение мира.
Он не лжет, скорее уж изложенная правда имеет широкий диапазон интерпретаций.
— Это все?
Соглашаться сразу нельзя.
— Отнюдь. — Посредник водрузил очочки на нос. Проволочные дужки помялись, и левое стеклышко было выше правого. — Возможно, предложение моего нанимателя покажется вам более привлекательным, если вы дадите труд подумать о ваших детях. Весьма высока вероятность того, что они унаследуют ваш дар и в нынешней ситуации — вашу невозможность даром воспользоваться. Ковен просил напомнить, что нет ничего более печального, нежели талант, зарытый в землю.
Поднявшись, посредник отвесил поклон.
— Вам ведь необходимо подумать?
— Конечно.
— Что ж, тогда увидимся через несколько дней…
— Погодите. — Урфин позволил ему дойти до двери и коснуться ручки. — Каков будет залог?
Сделки подобного ранга не заключают, опираясь на одно лишь честное слово.
— Ваша дочь.
— Тогда передайте, что я отказываюсь.
Это проверка. Посредники изучают объект. И нынешний, замерший в дверях, разглядывающий Урфина с бесстрастным выражением лица, не исключение. Он не может не знать, что Урфин в жизни не поставит своих девочек под удар.
— Вы ведь ее даже не видели.
И что? У нее светлые волосы, прядку которых Тисса вложила в серебряный медальон. И крохотные ручки — чернильные отпечатки на листе… и глаза наверняка зеленые, как у мамы. Тисса писала, что синие, но это пока. Урфин слышал, что у всех младенцев изначально глаза синие. А потом позеленеют…
Как же ему хочется вернуться домой.
— Полагаю, жену вы тоже не отдадите?
— Именно.
Она ведь изменилась. Должно быть, исчезли эта ее подростковая угловатость и худоба… и улыбается Тисса теперь немного иначе. Разговаривает. Двигается.
От нее даже пахнет по-другому.
Наверное.
— Остаетесь вы. — Посредник водрузил на голову круглую шляпу без полей. — Немного вашей крови и метка, гарантирующая, что вы не передумаете.
Он коснулся уха, намекая, что знает о клейме.
— И позволяющая убрать меня, когда отпадет необходимость?
— Ну что вы! — В глазах посредника мягкий укор. — У Ковена достаточно мертвецов. В случае вашего… неразумного поведения, метка заблокирует ваши способности. Это не такая высокая цена за мир.
Дверь закрылась, и Урфин не сомневался, что человек за ней исчез, не добравшись до первой смены стражи. Посредники, как крысы, умеют находить альтернативные пути.
Метка на крови…
…его способности… будь он магом, скорее дочерью рискнул бы, чем своими способностями.
Но Кайя это вряд ли понравится.
Кайя, заложив руки за спину, расхаживал по комнате.
Поорал бы, что ли. Сказал бы, что Урфин — идиот, которому мало было неприятностей в жизни, поэтому он ищет новых. Запретил бы даже думать о сделке с Хаотом, пусть и мнимой. Пригрозил бы выслать, запереть… Хоть как-то бы отмер.
— Садись.
Указал на кресло, а сам на ногах остался. Руки скрестил, точно защищается, смотрит сверху вниз и все еще не способен устоять на месте. Перекатывается с пятки на носок, пальцами по локтю тарабанит.
— Это опасно. — Все же заговаривает.
Нельзя ждать, что Кайя вернется за день. Или за неделю. За месяц. Год? Возможно, что и годы…
— Посредник гарантирует, что метка будет именно та, о которой шла речь. — Урфин готовился к этому разговору.
Кайя не торопит.
— Для магов сила — это основа их жизни. Суть ее. Без силы маг… ничто. Он просто перестанет существовать. Хаот сожрет. Но я-то принадлежу этому миру и потеряю лишь то, чем никогда толком не обладал. Это настолько безопасно, насколько вообще возможно.
— Я не хочу рисковать тобой. — Кайя разжал руки и присел.
— А я не хочу рисковать своей семьей. И твоей тоже, хотя для меня она тоже своя, если, конечно, ты не настолько изменился, чтобы этого не видеть. — Урфин собирался сказать совсем другое, но опять прорвало. Хотелось схватить этого упрямого барана и тряхнуть хорошенько, чтобы очнулся.
Чтобы стал, как раньше, занудным, дотошным, помешанным на правилах, но своим.
— Они не отступят просто так. Если не я, то кто-то другой и близкий. Они умеют искать подход к людям. И я не желаю гадать, кто и когда ударит в спину.
Кайя позволяет говорить, слушает и… он тоже понимает, что нет иного выхода.
— Сейчас либо мы, либо они. Не веришь мне, свяжись с Ллойдом… системой… с Ушедшим, чтоб тебя, но они тебе скажут то же самое.
Вот орать на него точно не следовало. Или все-таки…
— Свяжусь. Ковен не ограничится одним направлением.
Верно. И поэтому Урфин должен рискнуть.
— Я не хочу, чтобы Хаот добрался до этого мира. Здесь живет моя дочь.
— Ты ее любишь? — Кайя сам себе ответил: — Любишь. Я вижу. Вообще я сейчас больше вижу, чем раньше. Наверное, так надо, но… когда людей много, сложно себя контролировать. Вокруг как будто все орут. Это просто невыносимо! Я привыкну. Я уже привыкаю и… когда Иза рядом, то совсем нормально. Но смешно ходить повсюду с женой.