В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки)
Шрифт:
Вообще говоря, это место у Платонова, мне кажется, вполне уместно соотнести со следующим рассуждением Б.Паскаля, где он проводит различие между "геометрическим умом", с одной стороны, и "чувством тонкостей", с другой, т.е. интуитивными способностями человека (цитирую по [Войно-Ясенецкий: 96]):
"Разум действует медленно, принимая во внимание столько принципов, которые всегда должны быть налицо, что он поминутно устает и разбегается, не имея возможности одновременно удержать их. Чувство действует иначе: оно действует в одну секунду и всегда готово действовать".
5. Приведенный выше платоновский вывод (4) подтверждается тем, что несколько ранее (по тексту "Котлована") было сказано
Весь мир он представлял мертвым телом - он судил его по тем частям, какие уже были им обращены в сооружения: мир всюду поддавался его внимательному и воображающему уму, ограниченному лишь сознанием косности природы; материал всегда сдавался точности и терпению, значит, он был мертв и пустынен.
Ум, остающийся ограниченным, или - т.е., по-видимому, неглубокий, недалекий, притупившийся от своей постоянной "включенности" в работу. Итак, хоть и считается, что потенциально Ум человека может двигаться в познании - в любом направлении без всяких ограничений, в данном случае он оказывается скован - очевидно, тем усвоенным представлением, что вся природа - это только неживое, косное вещество (богатства которого человек должен к тому же "взять у нее" силой). Или же, иначе, человек подходит тут к пониманию того, что сама природа устроена косно, по вполне однозначным, уже известным, исследованным им, человеком, законам, и никакой "свободы" в ней просто нет и не может быть. (Эта мысль возобладает в поздних произведениях Платонова - пьесах "Шарманка", "14 красных избушек" "Ноев ковчег" и других.)
Вот продолжение предыдущего отрывка (привожу их в разбивку, потому что здесь, как мне кажется, скрывается некий итог в цепи наводимых автором размышлений, которые стоило бы разобрать отдельно):
И с тех пор он [Прушевский] мучился, шевелясь у своей стены, и успокаивался, что, в сущности, самое серединное, истинное устройство вещества, из которого скомбинирован мир и люди, им постигнуто, - вся насущная наука расположена еще до стены его сознания, а за стеною находится лишь скучное место, куда можно и не стремиться.
Но эта самая стена, быть может, по представлениям Платонова, и заслоняет в сознании его героя самое истинное, исходное устройство мира! То есть знания, полученные одним Умом, загораживают от человека то, что подвластно иному знанию - познанию впечатлительными Чувствами. Закономерно поэтому, что единственное, что удерживает того же героя от самоубийсятва, это следующие мысли-чувства:
...Казалось, что все чувства его, все влечения и давняя тоска встретились в рассудке и сознали самих себя до самого источника происхождения, до смертельного уничтожения наивности всякой надежды. Но происхождение чувств оставалось волнующим местом жизни; умерев, можно навсегда утратить этот единственно счастливый, истинный район существования, не войдя в него (К)
6. Итак, только Чувства дают истинную жизнь человеку. Дальнейшее развитие, как мне кажется, та же мысль получает в размышлениях Вощева (в "Котловане"), скорбящего над телом умершей девочки Насти (здесь звучит постоянный глубоко "экзистенциальный" пессимистический мотив Платонова):
Вощев согласился бы снова ничего не знать и жить без надежды в смутном вожделении тщетного ума, лишь бы девочка была целой, готовой на жизнь, хотя бы и замучилась с теченьем времени (К).
Ум, по Платонову, всегда может только обольщать человека - некими тщетными вожделениями (например, обольщением господства над природой), но ограниченность Ума, тем не менее, очевидна. По-настоящему увлечь человека жизнью - могут только Чувства. Практически та же идея (превосходство Чувства над Разумом) прорабатывается автором и в "Чевенгуре". Так, по поводу того, что заклепки на новом паровозе - ни к черту не годятся, приемный отец Саши Дванова, Захар Павлович, сетует (он всегда рассуждает при помощи неказистых, витиеватых выражений):
– Никто ничего серьезного не знает - живое против ума прет...
Саша не понимал разницы между умом и телом и молчал. По словам Захара Павловича выходило, что ум - это слабосудная сила, а машины изобретены сердечной догадкой человека, - отдельно от ума (Ч).
Здесь снова именно Чувство оказывается творческим началом в человеке, а Ум - только чисто впомогательный, рабочий механизм.
7. Таким образом, становится понятна и та неожиданная парадоксальность постоянного противопоставления пустоты - как свободного и полностью расчищенного (под любое будущее строительство) пространства в Уме (хотя и бездушного, невозможного для жизни и дыхания) - в отличие от тесного и даже порой тягостно непереносимого для человека (сжимающего, давящего, излишне загроможденного, и потому тоже душного) пространства Чувств. И все же единственный выход из "безвоздушного" пространства Ума есть обращение к человеку, к ближнему, к его Чувствам:
Забвение охватило Вермо, когда скрылось из глаз все видимое и жилое и наступила одна туманная грусть лунного света, отвлекающая ум человека в прохладу мирной бесконечности, точно не существовало подножной нищеты земли. Не умея жить без чувства и без мысли, ежеминутно волнуясь различными перспективами или томясь неопределенной страстью, Николай Вермо обратил внимание на Босталоеву...(ЮМ)
Занятие техникой покоя будущего здания обеспечивало Прушевскому равнодушие ясной мысли, близкое к наслаждению, - и детали сооружения возбуждали интерес, лучший и более прочный, чем товарищеское волнение с единомышленниками. Вечное вещество, не нуждавшееся ни в движении, ни в жизни, ни в исчезновении, заменяло Прушевскому что-то забытое и необходимое, как существо утраченной подруги" (К).
Чувства, конечно, могут - как тучи закрывают собой небо - полностью блокировать Ум, и тогда уже человек "погибает" для общества:
Сарториус чувствовал, как в тело его вошли грусть и равнодушие к интересу жизни, - смутные и мучительные силы поднялись внутри него и затмили весь ум, всякое здравое действие к дальнейшей цели. Но Сарториус согласен был утомить в объятиях Москвы все нежное, странное и человеческое, что появилось в нем, лишь бы не ощущать себя так трудно, и вновь отдаться ясному движению мысли, ежедневному, долгому труду в рядах своих товарищей (СМ).
А вот во время праздничного ужина героиня "Счастливой Москвы"
Москва Честнова - забылась и ела и пила, как хищница. Она говорила разную глупость, разыгрывала Сарториуса и чувствовала стыд, пробирающийся к ней в сердце из ее лгущего, пошлого ума, грустно сознающего свое постыдное пространство.
Т.е. Ум сам придумывает себе обманы, пошлости и лжет, а сердце всегда чувствует за них стыд и - страдает. Здесь Ум словно пустая комната, а Чувства - перенаселенная коммунальная квартира, где в спертом воздухе трудно дышать и надо следить, стобы не отавить кому-нибудь ногу...
8. В сознании просто течет бесконечный поток образов. Все они - из природы, и суть ее отражения. Но они же и гонят сердце человека - вперед, вызывают те или иные Чувства, заставляют человека предпочитать одно и нанавидеть другое, иначе говоря, дают ему, чем жить.
Сарториус взял Честнову за руку; природа, - все, что потоком мысли шло в уме, что гнало сердце вперед и открывалось перед взором, всегда незнакомо и первоначально - заросшей травою, единственными днями жизни, обширным небом, близкими лицами людей, - теперь эта природа сомкнулась для Сарториуса в одно тело и кончилась на границе ее платья, на конце ее босых ног.