В мире запахов и звуков
Шрифт:
Ушла в прошлое эпоха Просвещения с ее гуманным отношением к человеку, а шутка о разговоре глухих продолжала веселить публику. Вот как она выглядит в изложении Александра Сергеевича Пушкина:
Глухой глухого звал к суду глухого, Глухой кричал: «Моя им сведена корова!» — «Помилуй, — возопил глухой тому в ответ: — Сей пустошью владел еще покойный дед». Судья решил: «Чтоб не было разврата, Жените молодца, хоть девка виновата».И в наши дни искреннее веселье вызывает анекдот о разговоре двух глухих:
— Ты, что рыбу ловишь?!
— Нет, я рыбу ловлю!
— А… Я думал, что ты рыбу ловишь!
«Абсурдные» ситуации, т. е. ситуации,
Герои романа французского писателя эпохи Ренессанса Франсуа Рабле (1494–1553) «Гаргантюа и Пантагрюэль» добрый великан Пантагрюэль и его товарищ Панург рассуждают о том, как им следует обращаться знаками к глухонемым женщинам. Предоставим слово Панургу: «…Я опасаюсь двух вещей. Во-первых, чтобы женщины ни увидели, они непременно представят себе, подумают и вообразят, что это имеет касательство к священному фаллосу. Какие бы движения и знаки ни делались и какие бы положения ни принимались в их присутствии, все это они толкуют в одном направлении и все подводят к потрясающему акту трясения. Следовательно, мы будем введены в обман, так как женщины вообразят, что все наши знаки — амурного характера. Позвольте вам напомнить один случай, который произошел в Риме двести шестьдесят лет спустя после основания города. Один юный патриций встретил на холме Целии римскую матрону по имени Верона, глухонемую от рождения, но так как юноша и не подозревал, что имеет дело с глухонемой, то, сопровождая свою речь свойственными итальянцам жестами, он обратился к ней с вопросом, кого из сенаторов встретила она, поднимаясь в гору. Слов его она не разобрала и решила, что речь идет о том, что всегда было у нее на уме и с чем молодой человек, естественно, мог обратиться к женщине. Тогда она знаками, — а в сердечных обстоятельствах знаки неизмеримо более пленительны, действенны и выразительны, нежели слова, — завлекла его к себе в дом и знаками же дала понять, что эта игра ей по вкусу. В конце концов они, не говоря ни слова, вволю набарахтались.
А еще я боюсь, что глухонемая женщина вовсе ничего не ответит на наши знаки, а сей же час упадет на спину: она, дескать, согласна удовлетворить молчаливую нашу просьбу. Если же она ответит нам какими-либо знаками, то знаки эти будут столь игривы и столь потешны, что мы сами истолкуем ее помыслы в амурном смысле. Вы, конечно, помните, что в Крокиньольской обители монашка сестра Толстополия забеременела от молодого пастушка Ейвставия…» (Пер. Н. Любимова). Далее следуют еще более фривольные рассказы, а затем вся следующая глава посвящена тому, как Панург объясняется с неким козлоносом, глухонемым от рождения, где Рабле дает во всю развернуться своему неукротимому юмору, вволю потешаясь над глухонемыми.
Французский писатель Гюстав Флобер, предпринявший в 1849 году путешествие в Египет, описывает уличных скоморохов в Каире, разыгрывавших сценку о глухих. При этом мальчишка, потеряв всякую надежду, что изображающий глухого его напарник-скоморох услышит его ушами, кричит ему в зад.
В России также глухие страдали от насмешек, издевательств, суеверий. Почему так? Ведь народ издавна жалел «убогеньких», «хроменьких», «слепеньких» и других инвалидов, называя их «божьими людьми», «каликами перехожими». Даже к людям с психическими отклонениями относились внимательно, как к «блаженненьким», «юродивым». К глухим такие определения никогда не применялись. Причина подобных отношений, очевидно, в том, что ни слепота, ни даже недостаточность умственного развития не влияют на одно из главных человеческих качеств — способность к общению.
То, что его не понимают, человек склонен прежде всего приписывать тупости собеседника, недостатку у него ума. В разговоре с тугоухим люди склонны быстро раздражаться, начинают кричать, пытаясь втолковать что-то. В свою очередь и глухим окружающий мир кажется недружелюбным. Они становится замкнутыми, угрюмыми, нелюдимыми, что еще больше отталкивает от них других людей.
Горькие слова о положении глухого в обществе звучат в письмах и дневниках великого немецкого композитора Людвига ван Бетховена: «…в продолжении последних 3-х лет я стал слышать все хуже… в ушах гул и рев продолжается день и ночь. Признаюсь, жизнь моя жалка: почти два года убегаю от всякого общества, так как не могу открыться в том, что я глух… Я не могу обращаться к людям с требованием: „Говорите громче, кричите, потому что я глух!“… Несчастье мое, если только я признаюсь в нем, причиняет мне двойную боль… Какое унижение приходилось мне испытать, когда стоявшие близ меня слышали издали флейту, а я не слышал ничего, или когда кто-нибудь слышал пение пастуха, а я же опять ничего не слышал! Подобные случаи доводили меня почти до отчаяния; еще немного, и я покончил бы с жизнью. Только одно оно, искусство, удерживало меня!».
Хотя 98 % информации о внешнем мире приносит зрение, и только 1 % — слух, тем не менее глухота крайне тяжело сказывается на социальном положении человека. По различным литературным источникам, от 4 до 6 % населения нашей планеты страдают теми или иными расстройствами слуха. Если считать, что население Земли уже достигло пяти миллиардов человек, то число тугоухих составит огромную цифру — 200–300 миллионов человек. Это равно населению таких больших стран, как бывший Советский Союз или Соединенные Штаты Америки.
К счастью, подавляющее большинство людей с дефектами слуха должны быть отнесены к категории слабослышащих. В этих случаях современные аппараты в состоянии значительно облегчить общение.
Приборы, с помощью которых можно до известной степени компенсировать потерю слуха, были известны много веков назад. По свидетельству римского врача Галена, во втором веке до нашей эры философ Архиген предложил и успешно применял при тугоухости особые серебряные рожки. Узкий конец такого рожка вставлялся в ушную раковину, широкий — собирал звуки с относительно большой площади.
В старинной книге «Секреты Аристотеля и Александра Великого», написанной на латинском языке и хранящейся в библиотеке Ватикана, описывается круглая труба-рожок двух с половиной метров в диаметре, посредством которой армия могла слышать голос своего царя на расстоянии 100 древнегреческих стадий, т. е. около двух километров.
В XVII веке Кирхнер описал слуховой прибор, который состоял из воронки и изогнутой трубки, вставляемой в наружный слуховой проход. Но мысль о создании такого слухового прибора навело его так называемое ухо Дионисия, пользовавшееся печальной славой в Сиракузской темнице. «Ухо Дионисия» состояло из длинной трубки, конец которой открывался в помещение для заключенных, благодаря чему можно было подслушивать даже шепотную речь узников.
В XVII веке были предложены слуховые трубки в виде охотничьего рожка. Эффект слуховых рожков связывают с концентрацией ими рассеянной акустической энергии и подведением ее к слуховому проходу. Слуховые трубки являются и акустическими резонаторами, повышающими звуковую энергию в зоне речевых частот от 6 до 20 децибел. Слуховые трубки не искажают речевой сигнал, имея небольшой коэффициент усиления, они никогда не дают дискомфортных слуховых ощущений. Вот почему, несмотря на примитивное устройство и малое усиление, рожки и различного рода слуховые трубки существовали около двух тысячелетий — вплоть до начала нашего века.
Оригинальную конструкцию имели слуховые трубки, которым пользовался Бетховен. Эти трубки были сконструированы Иоганом Непомуком Мельценем. Пианист и педагог, он был талантливым изобретателем-механиком, его наиболее известная работа — метроном.
В музее К. Э. Циолковского в Калуге можно увидеть сконструированные им слуховые трубки. Он двенадцать лет страдал тяжелой тугоухостью, и эти трубки помогали ему.
<