В мишуре и блестках
Шрифт:
Затем наступила очередь Крессиды. Изрядно поломавшись, Крессида откусила малюсенький кусочек и проглотила его, словно горькое лекарство.
— Ты загадала? — с беспокойством спросил полковник Форестер.
— Забыла, — ответила Крессида и вдруг пронзительно завизжала. Из очаровательного ротика полетели крошки теста и фарша.
Мистер Смит неприлично выругался, остальные издали удивленные возгласы. Крессида указывала на окно, выходившее во двор. Две кошки, пятнистая и полосатая, сидели на наружном подоконнике. Стекло слегка искажало их морды. Они в упор смотрели на присутствовавших и то открывали, то закрывали рты в слаженном мяуканье.
— Милая моя, —произнес Хилари, даже не пытаясь скрыть раздражения.
— Мои бедные киски, — протяжно подхватил Котеночек, словно альт, вторивший баритону в пьесе на два голоса.
— Я не выношу кошек! — орала Крессида.
— В таком случае, — невозмутимо заметила миссис Форестер, — тебе не возбраняется вынести себя из кухни.
— Нет, нет, — взмолился полковник. — Нет, Тру. Нет! Боже! Послушай!
Кошки принялись скрести подоконник, производя жуткие звуки. Трой, любившая кошек и находившая их забавными, была почти разочарована, когда Прохвост и Щеголь внезапно прекратили свое занятие, повернулись спиной и, задрав хвосты, исчезли из вида. Тем не менее Крессида все еще зажимала уши руками, кричала и топала ногами, словно отбивая чечетку.
— Все, напробовались пирожков, — сухо произнес мистер Смит.
Но полковник нежно увещевал Крессиду, лепеча нечто маловразумительное о собрате-офицере, чье отвращение к представителям кошачьих странным образом довело его до неряшливости в обмундировании и забвения воинского долга. Повествование было сбивчивым и несвязным, однако Крессида, завороженно глядя на полковника, опустилась на стул и умолкла.
— Ничего страшного! — произнес Хилари с тихим отчаянием в голосе. — Так на ком мы остановились? Ваша очередь! — воззвал он к Трой.
Трой взяла пирожок, и вдруг ее посетило столь сильное и неодолимое желание, что она едва не выкрикнула его во весь голос. "Пусть здесь не случится никакой гадости, — испуганно повторяла она про себя. — Ну пожалуйста". А вслух похвалила поварское искусство Котеночка.
Следующим был полковник Форестер.
— Вы бы оченьудивились, — сказал он улыбаясь, — если бы узнали о моем желании. Непременноудивились бы. — Он закрыл глаза и с удовольствием принялся за пирожок. — Восхитительно!
— Каким симпатягой вы иногда бываете! — сказал мистер Смит и с аппетитом, смачно чавкая, съел весь пирожок.
Завершил обряд Хилари. Все поблагодарили Котеночка и вышли из кухни. Крессида сердито буркнула, что собирается принять две таблетки аспирина и отдохнуть до ужина.
— И я не желаю, — добавила она, выразительно глядя на жениха, — чтобы меня беспокоили.
— Никто и не думал тебя беспокоить, радость моя, — отозвался Хилари, а его тетка издала звук, который равно можно было принять как за смех, так и за презрительное фырканье.
— Мы с твоим дядей, — сообщила она Хилари, — как обычно, выйдем на воздух, минут на десять.
— Но... тетушка... уже слишком поздно. На улице темно и, наверное, снег идет.
— Прогуляемся по двору. Ветер, кажется, дует с востока.
— Хорошо, — согласился Хилари. — Дядя Берт, не побеседовать ли нам о делах?
— Всегда пожалуйста, — откликнулся мистер Смит.
Трой хотела взглянуть на свою работу и сказала, что отправится в библиотеку. Все разбрелись кто куда.
Проходя по холлу, а потом по коридору, ведущему в библиотеку, Трой вдруг отметила про себя полнейшую тишину и безупречный комфорт, царившие в Холбердсе и стоившие, видимо, немалых затрат и усилий. Полы были покрыты толстыми коврами. Лампы, развешенные по стенам на изрядном расстоянии друг от друга, испускали приглушенный абажурами свет. Центральное отопление, упрятанное в стены так, что и следов его не было видно, согревало более чем эффективно. Трой казалось, что она идет по обогреваемому туннелю.
Дверь в библиотеку была чуть приоткрыта. Трой повернула ручку, толкнула дверь и сделала два шага. Пальцы все еще сжимали ручку, как вдруг на голову художнице что-то шмякнулось, а по библиотеке поплыл запах скипидара.
Удар оказался несильным, Трой не было больно, и она не испугалась, но оторопела от неожиданности и на мгновение утратила способность соображать. Затем припомнила, что за дверью был выключатель, и зажгла свет.
В библиотеке все было как обычно: тепло, тихо, пахло кожей, горящими поленьями и краской. Портрет покоился на мольберте, рядом стоял рабочий стол с художническим снаряжением.
Но на ковре, у самых ног Трой, валялась жестяная банка, которая обычно использовалась для смешивания краски со скипидаром.
А по лицу Трой сбегали вонючие липкие струйки.
С отвращением коснувшись щеки, Трой поспешила отыскать на столе чистую тряпку и вытереться. Хилари на затененном мольберте вперил в нее загадочный взор.
— В хорошенькую компанию вы меня затащили, веселее некуда, — пробормотала Трой.
Она обернулась к двери. К ее удивлению, дверь оказалась закрыта. Мутный масляно-скипидарный ручеек стекал по красной лакированной поверхности. Неужто дверь сама ходит туда-сюда? Словно в ответ на вопрос, раздался легкий щелчок и дверь приоткрылась на несколько дюймов. Трой вспомнила, что дверь библиотеки могла открываться сама по себе, наверное, замок расшатался, но закрываться сама она не умела. Кто же ей помог?!
Трой переждала немного, собираясь с мыслями. Затем решительно подошла к двери, распахнула ее и едва не закричала — прямо перед ней, лицом к лицу, стоял Мервин.
Его внезапное появление потрясло Трой намного больше, чем удар по голове. Она почувствовала, как в горле зарождается тихий безумный всхлип, словно ей снился кошмар.
— Вам что-нибудь нужно, мадам? — спросил Мервин. Он был пепельно-бледен.
— Это вы закрыли дверь? Только что?
— Нет, мадам.
— Войдите, пожалуйста.
Ей показалось, что он собирался уклониться от приглашения, но все-таки вошел, сделал несколько шагов и остановился у жестяной банки, все еще валявшейся на ковре.
— Она опрокинулась, — сказала Трой.
— Позвольте мне, мадам.
Мервин поднял банку и вернул ее на прежнее место, на стол.
— Взгляните на дверь, — сказала Трой.
— Позвольте мне, мадам.
Она сразу поняла, что он уже видел испачканную дверь. И поняла также, что первый раз он вошел в комнату, когда она вытирала лицо, но потихоньку выбрался обратно, закрыв за собой дверь.