В мишуре и блестках
Шрифт:
— Да, по-видимому... — Аллейн оглядел слуг. — Суть в том, что, выходя из заключения, часто попадаешь в тюрьму иного рода, что невесело для тех, кто жаждет вернуться к прежней жизни.
Слуги слегка оторопели.
— Но сейчас мы не об этом, — продолжал Аллейн. — Мне надо делать свою работу, вам — свою. Если вы согласитесь с моей версией о вашем участии в происшествии, я буду вполне удовлетворен, да и ваше положение улучшится. Но я не могу больше ждать. Будьте любезны, поторопитесь с ответом.
Последовало долгое молчание.
Мервин
— У нас нет выбора, — решился он. — Ладно. Все было так, как вы сказали.
— Ты за всех не говори, — пробормотал Винсент без особой убежденности.
— Люди не хотят вникнуть, — обронил Катберт.
— Что вы имеете в виду?
— Они не понимают. Мы — каждый из нас — совершили то, что называется единичным проступком. Вроде как взрыв, когда скапливается газ, или как нарыв, который должен лопнуть, чтоб не было заражения. Нарыв оказался в голове, лопнул — и все прошло. Мы не хроники. И в драку лезть любим не больше, чем другие. Даже меньше. Мы знаем, чем это кончается, и лучше постоим в сторонке. А люди не понимают.
— Найджел такой же?
Они быстро переглянулись друг с другом.
— Он немножко тронутый, — сказал Катберт. — Часто бывает не в себе. Заносит его.
— Он опасен?
— Пожалуй, я соглашусь с вами, сэр, — продолжал Катберт, пропуская вопрос мимо ушей. — В общем, все так и было на самом деле. Винс нашел тело, пришел сюда, рассказал нам, и мы приняли решение. Возможно, идиотское, но нам тогда казалось, что мы не можем допустить, чтобы его нашли.
— Кто сунул тело в упаковочную клеть?
— Думаю, не стоит углубляться в детали, — дипломатично ответил Катберт. У Мервина и Винсента явно отлегло от сердца.
— И Найджел ничего не знает?
— Точно. Он вообразил, что Молт вдруг осознал, какой страшный грех он совершал, задирая нас, и отправился куда-то на покаяние.
— Ясно. — Аллейн взглянул на Фокса. Тот сложил блокнот и откашлялся. — Я велю составить краткое письменное заявление и попрошу каждого из вас подписать, если его содержание не вызовет у вас возражений.
— Мы так не договаривались, — немедленно запротестовал Катберт, и остальные его поддержали. — О подписях речи не было.
— Верно, — подтвердил детектив. — Ваше право — подписывать или нет.
Аллейн вышел из комнаты, за ним Фокс и шофер.
— Как по-вашему, сэр, — спросил Фокс, — они не попытаются смыться?
— Не думаю. Они не идиоты. Прятать тело было, конечно, глупостью, но ими двигал страх.
— Эти ребята, — начал Фокс, медленно подбирая слова, — ну, те, что по одному разу отсиживают, покоя мне не дают. Может, правда, что их и преступниками назвать нельзя. В общепринятом смысле... А он забавный, — задумчиво продолжал Фокс. — Толстяк этот. Повар. Как вы его назвали?
— Котеночек.
— А я уж подумал, что мне послышалось.
— Он помешан на кошках. Кстати, кошки играют немаловажную роль в этой запутанной истории. Давайте-ка я введу вас в курс дела, Братец Лис. Идемте в холл.
2
Фокс слушал, как всегда, сосредоточенно: приподняв брови, сжав губы и негромко сопя. Время от времени он делал пометки в блокноте, а когда Аллейн закончил, обронил: "Дело необычное", таким тоном, словно обсуждал со своим портным новую деталь в костюме.
Рассказ Аллейна занял немало времени. Часы на конюшенной башне пробили семь. Окна в холле были по-прежнему зашторены, и в доме стояла тишина, но когда Аллейн выглянул в окно, то увидел, что у входных дверей дежурят полицейские из вновь прибывшего подкрепления, а над телом Молта склонился человек в тяжелом пальто и шапке. Бейли и Томпсон светили ему мощными фонарями.
— Врач, — сказал Аллейн. — Вот ключ от раздевальни, Фокс. Ознакомьтесь с местом действия, пока я переговорю с ним. Но рук не распускайте. Комнату необходимо тщательно осмотреть.
Доктор Мор, человек с обветренным лицом и умными глазами, сказал, что Молт был либо оглушен ударом, либо убит на месте, шейные позвонки были сломаны, очевидно, при падении. Аллейн принес кочергу. Когда ее приложили к жуткой ране, выяснилось: пятно на кочерге точно ей соответствует, что и было запечатлено на снимке. Затем доктора Мора повели в раздевальню взглянуть на парик, и на мокром пятне сзади Аллейн обнаружил малюсенький клубочек волос, запутавшийся в нитях парика и не смытый водой. С общего согласия было решено и клубочек, и кочергу передать для исследования умникам из лаборатории Скотленд-ярда.
— Его пристукнули, как пить дать, — заключил доктор Мор. — Наверное, вы будете звонить сэру Джеймсу. — Сэр Джеймс Кэртис был консультирующим патологоанатомом в Ярде. — Вряд ли стоит оставлять тело во дворе, — добавил доктор. — Похоже, после убийства его проволокли по всей округе. Но пристукнули несчастного не здесь, в другом месте.
И доктор укатил в Даунлоу, где жил и практиковал. На часах было полвосьмого.
— Знаете, дружище Фокс, пожалуй, он прав, — проговорил Аллейн. — Я сейчас свяжусь с Кэртисом, но, полагаю, он скажет то же самое: тело можно убрать. В конюшне под башней с часами есть пустые боксы. Велите ребятам отвезти его туда на машине. И пусть положат поаккуратнее. Полковнику Форестеру придется его опознать.
Аллейн позвонил сэру Джеймсу Кэртису и получил не совсем охотное согласие на перемещение тела Молта подальше от крыльца Хилари. Сэр Джеймс любил заставать тела нетронутыми, но поскольку погибшего, по его выражению, кувыркали в ящике, как шар в лотерейном барабане, оставлять все, как есть, было бы излишним педантизмом.
Аллейн вернулся в холл, где его поджидал исполнительный Фокс.
— Мы не можем долее оставлять Билл-Тасмана в неведении, — размышлял Аллейн. — Тем хуже для нас. Признаюсь, меня не радует перспектива беседы с ним.