В мишуре и блестках
Шрифт:
Аллейн и Фокс вернулись в холл.
— По парню психушка плачет, — обескураженно произнес Фокс. — Нет, правда, он же полоумный.
— Говорят, на него находит, но редко.
— Он сам разносит подносы по спальням?
— Да, в полвосьмого.
— Я бы отказался от утреннего чая.
— Трой говорит, что он ведет себя совершенно нормально. И потом, специалист по мышьяку у нас Винсент, не Найджел.
— Не нравится мне все это, — покачал головой Фокс.
— Черт побери, Братец Лис, и мне тоже. Мне не нравится, что Трой здесь, будь моя воля, я бы и на сотню миль не подпустил ее к месту моей работы. Мне не нравится... впрочем, что толку перечислять. Вот вам ключи от гардеробной полковника Форестера. Пусть Бейли и Томпсон все там хорошенько осмотрят. Оконные рамы. Все поверхности и предметы. А это ключ от шкафа. Весьма вероятно, что в доме полно его дубликатов, ну да ладно. В шкафу стоит тот самый жестяной походный сундук, черт бы его взял. Ему требуется уделить особое внимание. Когда закончат, пусть доложат мне. Я пойду пощекочу нервы Билл-Тасману.
— Ради бога!— раздался сверху голос Хилари. — Что еще?!
Хилари в малиновом халате стоял, наклонившись над перилами галереи. Взъерошенные волосы образовали венчик над встревоженной физиономией. Он был чрезвычайно бледен.
— Что происходит на заднем дворе, у конюшен? — грозно осведомился он. — Что они там делают? Вы нашли его? Да? Нашли?
— Да, — подтвердил Аллейн. — Я как раз шел к вам, чтобы рассказать. Сейчас поднимусь. Фокс, когда освободитесь, приходите к нам.
Хилари поджидал Аллейна, кусая костяшки пальцев.
— Надо было сразу сказать мне, — начал он, когда Аллейн поравнялся с ним. — Немедленно.
— Мы можем где-нибудь уединиться?
— Да, да. Ладно, идемте в мою комнату. Я недоволен. Следует держать меня в курсе.
Он повел Аллейна по галерее в свою спальню — блиставшие великолепием апартаменты, расположенные в восточном крыле и, по-видимому, симметричные тем, что Крессида занимала в западном. Одно окно выходило на парадный двор, другое — на подъездную аллею, третье — на будущий парк. Дверь в гардеробную была распахнута, за ней виднелась ванная. Центральное место занимала огромная кровать на возвышении, с четырьмя столбами, роскошными балдахином и покрывалами.
— Простите, если я был резок, — сказал Хилари, — но, право, жизнь в этом доме положительно начинает напоминать необузданное средневековье. Я выглянул в окно, — он жестом указал на окно, выходившее во двор, — и увидел, как в машину запихивают нечто немыслимое. Глянул в противоположное: машина поехала вокруг дома. Дошел до конца коридора, посмотрел на задний двор — и конечно, они уже были там и вынимали свой чудовищный груз. Нет! — воскликнул Хилари. — Это уж чересчур. Честное слово, чересчур.
В дверь постучали. Хилари ответил, и на пороге возник Фокс.
— Здравствуйте, — сердито произнес Хилари.
Аллейн представил их друг другу и начал педантично перечислять события, предшествовавшие обнаружению Молта. Хилари перебивал повествование раздраженными восклицаниями.
— Итак, вы его нашли. — Билл-Тасман чуть не подпрыгивал от нетерпения. — Что дальше? И чего вы хотите от меня? Слуги несомненно впадут в жуткую истерику, и я не удивлюсь, если кто-нибудь или все вместе заявят об уходе. Но вы теперь здесь главный, командуйте. Как прикажете действовать?
— Понимаю, вам крайне не повезло, — отозвался Аллейн, — но деваться некуда. Или, по-вашему, есть куда? Мы и так стараемся беспокоить вас как можно реже, а кроме того, если попробовать взглянуть на вещи объективно, то следует признать, что Молту не повезло еще больше.
Хилари слегка порозовел.
— Теперь вы заставляете меня испытывать угрызения совести, — огорчился он. — Что вы за тревожный человек! Никогда не знаешь, чего от вас ждать. Хорошо... что я должен делать?
— Надо сообщить полковнику Форестеру о том, что Молта нашли, что он мертв, его убили и что мы просим полковника опознать тело.
— О нет! —возопил Хилари. — Он не вынесет! Бедный, бедный дядя Прыг! Знаете, я не могу ему сказать. Но могу пойти вместе с вами, — добавил он. — То есть скажете ему вы. Ну хорошо, ладно,я сам скажу, но прошу вас быть рядом.
Он прошелся по комнате, горестно бормоча.
— Ясное дело, я пойду с вами, — заметил Аллейн. — Это моя обязанность.
— Быть начеку! — сердито бросил Хилари. — Не так ли? Понаблюдать, как мы себя поведем?
— Вот что, — Аллейн начал терять терпение, — вы приложили немало усилий, чтобы втянуть меня в расследование. По разным причинам я не хотел вмешиваться, но вашими стараниями ответственность легла на меня. И коли уж вы меня заполучили, то, боюсь, вам придется смириться с тем, как я веду дело. Надеюсь, я достаточно ясно выразился.
Несколько секунд Хилари молча смотрел на Аллейна, а затем его причудливое лицо расплылось в улыбке.
— Как вы умеете осадить! — восхитился он. — Разумеется, вы правы. Я веду себя отвратительно. Дорогой мой, поверьте, на самом деле мне очень стыдно и я действительно страшно рад, что расследование в ваших руках. Каюсь, каюсь! — воскликнул Хилари и, сцепив ладони, добавил с решительным видом: — Что ж, чем скорее мы покончим с этим, тем лучше. Отправляемся на поиски дяди Прыга?
Но полковника не было нужды разыскивать. Он взволнованно шел по коридору, преследуемый по пятам женой, оба были в халатах.
— Вот вы где! — сказал полковник. — Так его нашли? Нашли беднягу Молта?
— Входите, дядюшка, — пригласил Хилари. — Тетушка... и вы тоже.
Супруги вошли. Увидев Аллейна и Фокса, они на секунду опешили, затем поздоровались и одновременно обернулись к Хилари.
— Говори же наконец, — потребовала миссис Форестер. — Его нашли?
— Откуда вы знаете? Да, — ответил Хилари, — нашли.
— Он?..
— Да, боюсь, что так, дядя Прыг. Мне ужасно жаль.
— Тебе лучше присесть, Род. Хилари, твоему дяде лучше сесть.
Полковник Форестер обернулся к Аллейну:
— Пожалуйста, расскажите, что именно произошло. Я хочу знать все подробности.
— Не подчиниться ли вам, сэр, и сесть? Двумя словами тут не отделаешься.
Полковник сделал нетерпеливый жест, но опустился на стул, придвинутый Хилари. Его жена отошла к окну, сложила руки на груди и, пока Аллейн рассказывал, не сводила глаз с пейзажа за окном. Хилари уселся на свою величественную кровать, а Фокс, по своему обыкновению, сделался невидимым и неслышимым.