В моей руке – гибель
Шрифт:
Далее взгляд привлекало это самое прежде незнакомое слово астроцитоз. Да уж, термин так термин…
— Когда в семье начали замечать, что Степан изменился? — спросил Колосов устало.
— Другие — не знаю, а лично я почти сразу, как у него температура после горячки спала, еще там, в инфекционной больнице, — Дмитрий сгорбился. — Я заметил первый, я сидел с ним. Сиделку не стали нанимать.
— Дорого, что ли, показалось?
— Нет, — Дмитрий хмуро взглянул на Колосова. — Он мой брат. Я тогда даже отпуск на работе взял, отец не возражал. В общем, у Степки почти сразу начались сильные головные боли. Врач говорил, трихинеллез
Колосов погрузился в чтение выписки из истории болезни.
— Когда его повезли на какую-то процедуру, он вдруг начал вырываться, врач сказал, что было что-то вроде истерического припадка, он пытался укусить за руку сестру… Врачи не понимали, чем вызван припадок, — Дмитрий потер рукой лицо. — А мне уже ясно было: что-то в Степке не то, не так.
Взгляд — он косил и… Но это было только временами, кратковременно. Потом он становился прежним.
Колосов читал выписку: «Значительное ослабление высшей нервной деятельности коры головного мозга… повторные исследования… Рекомендован перевод в НИИ мозга…»
— Его прямо из ЦКБ в институт перевезли? — спросил он.
— Да. Они сами так рекомендовали. Там специалисты.
А они никак диагноз ему не ставили. Там тоже платное, мы оплатили весь курс.
Колосов кивнул, вернулся к выписке. Видимо, Базарова начали наблюдать и невропатолог, и психиатр: тест на познавательность — фрагментарное ослабление внимания и концентрации… Память — без нарушений… способность к объективным суждениям и абстрагированию полностью соответствует норме… История семьи, с точки зрения нервно-психических проблем, интереса не представляет… Проведена повторная томография мозга…
Так, и что же она выявила? Колосов вспомнил, как не далее как вчера по результатам этой самой «томографии» базаровских извилин он подробно консультировался со специалистом из Института им. Сербского. Ох уж эта медицина!
Пойми тут без подготовки. «Выявлено сильное увеличение пространства под паутинной оболочкой. Исследования нервной ткани показали необычно высокий уровень астроцитоза при наличии зон перерождения. Это значило ненормальное соотношение разных типов нервных клеток, — как терпеливо пояснил эти выводы Колосову врач, добавив:
— Что явно свидетельствует о нарушении мозговых функций».
Диагноз Базарова — хронический мозговой синдром.
Причина — осложнение после перенесенного трихинеллеза.
И назначено лечение. Колосов чуть ли не по слогам прочел про себя название препарата, который лошадиными дозами, по 50 миллиграмм три-четыре раза в день, скармливали «оборотню» — какой-то хлористоводородный тиоридазин…
Он отодвинул выписку. Итак, астроцитоз: перерождение клеток. Хронический мозговой синдром. И консультант вчера подтвердил: нарушение мозговых функций могло стать причиной психического расстройства. А вот и подтверждение врача, наблюдавшего Базарова в институте: симптомы — периодами пациент испытывает, по его собственным словам, острое беспокойство, навязчивая идея тождества с хищником — медведем… плод детских фантазий, воплощений в…
Склонность к мастурбации… Дважды признавался в остром неконтролируемом желании ловить и поедать животных
Склонность к половым перверсиям…
Вывод специалиста: навязчивая идея оборотничества возможна в сочетании с мужской истерией, декомпенсирующейся в психотическую реакцию. Возможно, развитие на этой почве и склонности к суициду.
Половые перверсии, склонность к самоубийству… Но нигде ни слова о возможном агрессивном поведении. Колосов в который уж раз пролистал документы до конца. Но разве «острая потребность ловить и поедать», в которой Степан сам же признавался год назад врачу, — не агрессия в чистом виде? И разве…
— Это правда, что Степан после выхода из больницы начал систематически избивать вашего младшего брата, свою невесту? — спросил Колосов Дмитрия. Пока он читал, близнец сидел молча. Смотрел в окно, где солнце плавилось в стеклах бесчисленных окон Зоологического музея, что напротив здания ГУВД.
— С Ванькой у него и прежде были конфликты. А Лизу… да, с ней он стал себя вести так, именно с этого времени.
— Ваш отец знал, что творится со Степаном? Глупый вопрос, да?
Дмитрий снова провел рукой по лицу. Он был бледен, как полотно.
— Думаете, легко видеть, когда на твоих глазах любимый сын сходит с ума? — спросил он хрипло.
— Степан был любимым сыном?
Дмитрий молчал.
— Тебе очень хочется спасти брата, да? — Колосов поднялся, отошел к окну, в кабинете стало сразу темнее, он заслонил солнце Зоомузея. — Думаю, что это будет нелегко.
Точнее, невозможно.
— С таким диагнозом речь может идти только о применении принудительных мер медицинского характера, — упрямо повторил Дмитрий.
— О психушке? Ты разве не знаешь, что такое сейчас психушка?
Дмитрий опять-таки молчал.
— Ну, конечно, ежели есть деньги, — Колосов прищурился: ему казалось, насквозь он видит этого парня. — И даже наш отечественный дурдом можно несколько облагородить — так, что ли, по-твоему? Ишь ты, лежал в ЦКБ… И в психушке, значит, можно условия создать… И чем черт не шутит — были бы деньги, а? Джумгалиева — людоеда — и то, говорят, выпустили…
— Я не могу, понимаете? Не могу я, пойми ты это! — Дмитрий вдруг с силой ударил себя кулаком в грудь. — Ну что ты на меня так смотришь? Ваньку я лгать учу, сам… А что бы ты на моем месте стал делать? Если бы и тебе такого вот счастьица привалило? Была семья, и вот за какой-то месяц — все прахом… Все. Дед, потом батя, потом… Кто же знал, что у Степки это будет вот так прогрессировать? В такой жуткой форме? Кто?!
ПРОГРЕССИРОВАТЬ… астроцитоз, перерождение клеток и его прогрессирование… Психиатр пояснил Колосову: картина болезни Степана Базарова очень сложна. Вообще говорить о прогрессе болезни, когда психически больной человек превращается постепенно в кровавого маньяка…
«Мы еще так мало знаем о природе подобных заболеваний и их последствиях, — сказал врач. — Иногда процессы изменения личности идут годами, иногда же…»
— Ты успокойся, Дима, не кричи. — Колосов провел пальцем по стеклу: пыль одна. — Лично я тебя понимаю. Все понимаю. Но и ты меня, нас должен понять. Ты вот говоришь — ты юрист. Степан ваш в убийствах не признается адвокат тебе наверняка уже сообщил. И главное — не говорит, где труп девушки. Ему говорить бесполезно, но я скажу тебе: с таким диагнозом ему можно смело признаваться во всем.