В море погасли огни (блокадные дневники)
Шрифт:
Бой в Нижнем парке разрастался. Около дворцов Эрмитаж и Марли рвались гранаты, то и дело слышалось "ура".
У Большого каскада и дворца Монплезир меж деревьев метались огни, беспрестанно взлетали освети - тельные ракеты и усиливалась пулеметная и винтовочная пальба.
А пассажирская пристань оставалась темной. "Вот куда теперь следовало бы высаживаться", - подумалось мне. Но десантники, видимо, уже все были высажены, так как наш катер получил приказ по радио вернуться домой. Я еще раз взглянул на отмель у Эрмитажа. Там какое - то суденышко догорало на воде.
Когда мы подходили к Кронштадту, уже занимался рассвет.
Спать не хотелось. Тревожила судьба десанта: "Удалось ли морякам прорваться на соединение с бойцами сухопутного фронта?"
Надеясь хоть что-нибудь узнать, я спустился в каземат оперативных дежурных, где была открыта специальная радиовахта для связи с десантом.
Но от десантников еще не поступало вестей.
– Видно, горячо там... Все еще дерутся, - сказал оперативный дежурный.
– Вот светлей станет, разберутся, где свои, а где чужие. Скорей бы сообщили, какая часть Петергофа захвачена. Пора боезапас подбрасывать, а не знаю куда.
От этого же оперативного дежурного я узнал, что на фарватере из воды подобраны два катерника, плывшие в Кронштадт.
Не раздумывая, я помчался в медпункт, куда доставили спасенных. Там сидели завернутые в одеяла молодой лейтенант Гавриков, недавно окончивший военно-морское училище, и краснофлотец Малогон, Несмотря
на выпитый кофе со спиртом и растирания, обоих моряков бил озноб, да так, что лязгали зубы.
– Никак не могу согреться, - с запинками сказал лейтенант.
– Вода очень холодная, до костей пробрало.
На мои вопросы спасенные отвечали односложно. Но я был настойчив необходимо было написать о них в газету. Другого материала пока не было. Из того, что я узнал от них, получился небольшой рассказ. МОРЕ ВЫРУЧИЛО
Во время ночного десанта краснофлотец Сергей Малогон стоял на носу катера впередсмотрящим. Он следил за всем, что происходило на воде, и промерял 'футштоком глубины.
Первая группа десанта высадилась почти без выстрелов. Но когда к каменной отмели подходил катер Малогона, противник уже всполошился и строчил по десантникам из пулеметов.
Метрах в ста от берега катер наткнулся на подводные камни и застрял.
Десантники спрыгнули в воду и бегом устремились вперед. Казалось, что опустевший катер сам сойдет с отмели. Но не тут - то было: нос прочно засел на камнях.
Малогон в одежде соскочил в воду и, напрягаясь, принялся сталкивать свое суденышко.
Под нажимом сильных рук нос катера сполз с камней. Теперь судно могло отработать задний ход.
Вдруг рядом стали рваться снаряды, вздымая столбы воды и грязи. Малогон, уцепившись за край палубы, хотел рывком вскарабкаться на нее, но в это время нос катера от набежавшей волны задрался вверх и краснофлотец сорвался...
В горячке боя никто на судне не заметил, что Малогон остался в воде. Катер ушел в глубь залива и больше не возвращался.
"Что теперь делать?
– в тревоге думал краснофлотец.
– Может, догнать десантников и присоединиться к ним?" Он уже собрался выйти на берег, но в это мгновение ракета осветила перебегавших между деревьев автоматчиков в стальных касках. "Фрицы, - понял Малогон.
– Без оружия выходить бессмысленно: попадешь в плен. Как быть?"
Пятясь, он забрался поглубже в воду и начал озираться. Левее Малогон заметил неподвижный силуэт "каэмки".
"Никак застряла", - обрадовался он и поспешил к катеру.
"Каэмка", поврежденная снарядом, застряла на подводных камнях. Стоя по грудь в воде, командир катера лейтенант Гавриков пытался столкнуть ее на глубокое место. Боцман и моторист возились с заглохшим мотором.
Малогон взялся помогать. Вдвоем они столкнули "каэмку" с камней и поторопились вскарабкаться на борт...
Но тут еще один снаряд угодил в середину судна. Сильный взрыв отбросил моряков в воду.
На катере вспыхнул бензин и, растекаясь по воде, осветил все вокруг. Стало жарко от огня. Вблизи рвались снаряды.
Малогон помог подняться на ноги Гаврикову, и они вдвоем, по горло в воде, поспешили отойти в темную часть отмели.
Боцман и моторист "каэмки", видимо, погибли. Судно от новых попаданий стало разваливаться.
– Куда же мы теперь денемся?
– спросил Малогон у лейтенанта.
– В нашем положении только море может выручить, - ответил тот. Плавать умеешь?
– Слабовато. Вон там у катера я видел спасательные пояса.
– Сходи подбери, - велел Гавриков.
Краснофлотец ушел, а лейтенант, добравшись до нагромождения камней, попытался снять тяжелые рыбацкие сапоги. Но его усилия ни к чему не привели: намокшая кожа выскальзывала из рук.
Малогон вернулся минут через пять и протянул лейтенанту спасательный круг. Пробковый пояс он надел на себя.
– Оставь себе, - сказал Гавриков.
– У меня капковый бушлат. Он часа четыре продержит на воде.
– Неужели так долго придется плыть?
– Сколько выйдет.
Они помогли друг другу снять сапоги. Вышли на глубину и не спеша поплыли в сторону Кронштадта.
На берегу грохотал бой, мелькали вспышки разрывов, доносилась частая пальба, а в море было тихо, темно и очень холодно.
От ледяной воды ломило руки, сводило челюсти. Но моряки не сдавались холоду - делали широкие гребки и плыли вперед.
Иногда они останавливались отдохнуть. Растирали один другому плечи и ноги. Всякий раз лейтенант подбадривал краснофлотца:
– До фарватера уже совсем немного осталось. Держись, Малогон.
Они плыли долго. Остывавшее тело деревенело. От мелькания невысоких волн мутило. Пальцы совсем не шевелились. Хотелось безвольно опустить руки, закрыть глаза и хоть немного вздремнуть.