В море погасли огни (блокадные дневники)
Шрифт:
Одевшись по - походному и вооружившись пистолетом "ТТ", я отправился на морской охотник.
Почти в полночь пять катеров МО вышли из кроншлотской бухточки и затемненными направились к ленинградской пристани.
В море не было ни огонька, только на стрельнинском и петергофском побережье время от времени взлетали ракеты. Ветер стихал, но был каким - то остро пронизывающим. Впередсмотрящие невольно поеживались. Меня тоже пробирала дрожь.
У ленинградской пристани скопилось двадцать пять "каэмок" - деревянных катеров, на которых можно было разместить
Все получили строгое предупреждение: в море не курить.
На "каэмках" разместили пять рот десантников. Все они одеты во флотские бушлаты и черные брюки, заправленные в кирзовые сапоги.
Моряков собирались одеть в защитную армейскую форму, но они стали доказывать, что бескозырки и черные бушлаты для ночного десанта больше подходят.
– А в тельняшке теплей, - уверяли они.
– Она привычней нашему брату.
– Ну, если привычней, оставайтесь во флотском, - согласилось начальство.
Первыми двинулись в путь пять "каэмок". Они обязаны были в случае необходимости прикрыть десантные суда дымовой завесой.
В третьем часу ночи все катера МО и двадцать "каэмок", опустив глушители в воду, запустили моторы и поотрядно двинулись в путь. Впереди шли морские охотники, а за ними, строго в кильватер, по четыре "каэмки" с десантниками.
Я стоял на мостике с командиром МО и недоумевал: "Как же мне выполнить приказ комиссара - воодушевить бойцов?"
– Это, видимо, придется делать при высадке. Запаситесь на всякий случай рупором, - порекомендовал старший лейтенант Воробьев.
Я попросил боцмана принести запасной рупор и стал всматриваться в темноту.
Гитлеровцы, видимо, не ожидали ночного нападения. На берегу с прежней методичностью взлетали и гасли осветительные ракеты.
Когда отряд подошел к главному фарватеру, сразу же открыли артиллерийскую пальбу форты, а затем тральщики и миноносцы, стоявшие посреди залива. В небе загудели бомбардировщики.
Темный берег засветился короткими вспышками. Казалось, что в парке и на пляжах неожиданно возникали костры и рассыпались.
Пальба нарастала. Под громоподобный гул и вспышки, похожие на молнии, над нашими головами с визгом и воем проносились потоки тяжелых снарядов, словно там, наверху, мчались с лязгом один за другим бешеные эшелоны и с грохотом опрокидывались, создавая месиво из земли, дыма, пламени.
Катера перестроились по фронту, и все разом ринулись к петергофскому берегу.
Я взглянул на часы со светящимся циферблатом. Было половина пятого утра. Воодушевлять десантников не пришлось. В таком грохоте меня бы никто не услышал.
Подавленные мощным огнем, немцы, окопавшиеся на берегу, некоторое время не стреляли по десантникам. Передовым "каэмкам" удалось беспрепятственно высадить разведчиков у петергофской пристани.
Моряков - разведчиков огнем встретили только у небольшого каменного здания пристани. Там вдруг ожили два пулемета, но их быстро подавили гранатами.
К захваченной пристани устремились катера с командованием отряда, минометчики и саперы. Здесь суша выступала далеко в залив и глубина была такая, что катера могли подходить вплотную к нагромождению камней.
Мы приближались к берегу почти против дворца Монплезир. Нам было известно, что в этом месте отмель обширная. Десантникам придется не менее сотни метров идти по пояс в воде.
Как только огонь фортов и кораблей переместился в глубь немецкой обороны, начали постепенно оживать береговые дзоты и пулеметные гнезда. В глубине парка, где - то у каскада "Шахматная гора", вдруг запульсировали огни, словно там заработали светящиеся фонтаны, посылавшие в залив струи разноцветных брызг.
Пальба и сверкание роящихся огней не вызывали страха, наоборот будоражили кровь, пьянили, словно катера мчались на какое - то буйное веселье с шумным фейерверком. Казалось, что потоки цветных шмелей, проносящихся над катером, не несут увечья и смерти.
Но вот рядом со мной охнул комендор, присел на корточки, схватившись за горло. Ракета на миг осветила его бледное испуганное лицо и кровь, струившуюся между пальцев.
Я помог перетащить его к кормовому люку и крикнул вниз:
– Окажите раненому помощь!
Но никто не отозвался. Остановив пробегавшего кока, я приказал ему спуститься с раненым в кают - компанию и оказать первую помощь, сам же вернулся к впередсмотрящим. Они уже промеряли футштоками глубины.
– Стоп!
– крикнул вдруг старшина.
– Сто восемьдесят.
Катер мгновенно застопорил ход и, пятясь, открыл огонь по берегу.
У "каэмок" осадка была меньшей, они пошли дальше. Остановились от нас вдали.
Десантники прямо с бортов попрыгали в воду и, держа над головой винтовки, по грудь в воде двинулись к берегу...
Высадив всех, "каэмки" стали отходить. Одна из них замешкалась и застряла на отмели. Мы видели, как катерники, спрыгнув в воду, руками сталкивали свое суденышко на более глубокое место.
Застрявшую "каэмку" на миг осветил луч прожектора. Он проскочил было левей, но опять вернулся и заметался на отмели, выхватывая из тьмы то согнутых пулеметчиков, кативших по воде "Максимы", то минометчиков, несущих ящики с минами, то карабкавшихся на берег стрелков.
По нашей отмели били скрытые у верхнего дворца пушки.
Застрявшая "каэмка" минуты через две вспыхнула и загорелась ярким пламенем, освещая черную воду и каменный берег.
Отстреливаясь, катера отступали из опасной зоны в глубь залива.
Высадка десантников продолжалась. У берега загорелся еще какой - то катер.
Два снаряда разорвались вблизи от нашего МО, но луч прожектора не настиг его. Мы были уже у фарватера и, убавив ход, могли наблюдать за тем, что творится на берегу.