В начале было воспитание
Шрифт:
Воспрепятствование удовлетворению ребенком своих импульсивных потребностей через бурный эмоциональный всплеск есть только элемент системы, направленной на подавление обществом индивидуума. Но т.к. оно начинается не в зрелые годы, а уже с первых дней жизни и исходит от зачастую вполне доброжелательно настроенных родителей, сам индивидуум без посторонней помощи не способен увидеть последствия такого подавления. Ведь человек не может без зеркала разглядеть надпись у себя на спине. Поэтому психоанализ я сравниваю именно с зеркалом.
Аналитическая психотерапия продолжает оставаться привилегией немногих, ее эффективность часто оспаривают. Но когда неоднократно видишь, какие силы пробуждаются в самых разных людях при устранении последствий воспитания, когда видишь, как эти дремлющие силы повсюду используются в деструктивных целях, чтобы уничтожить жизненное начало в себе самом и других людях, ибо оно считается злым и ущербным, тогда у тебя возникает желание поделиться с обществом своими знаниями, почерпнутыми из многочисленных психоаналитических
Рассадники ненависти (Обзор педагогических трактатов за два столетия)
На протяжении довольно длительного времени я постоянно спрашиваю себя, что мне следует предпринять, дабы в наглядной форме показать, как жестоко поступают с детьми уже в самом начале их жизненного пути, и как это отражается на обществе в целом. Причем апеллировать я хотела бы не к разуму, а к чувствам. Я также часто размышляю над тем, как мне довести до сознания читателей мысль о необходимости проделать мучительную работу над собой с целью восстановить в памяти и заново пережить эпизоды первых детских месяцев и лет. Трудности поиска доступной манеры изложения усугубляются извечным конфликтом: с одной стороны, нельзя забывать о врачебной тайне, с другой — я убеждена, что обнаруженные мной закономерности не должны быть достоянием узкого круга посвященных лиц. Ко всему прочему я знаю, что у многих читателей, никогда не контактировавших с психотерапевтом, включаются защитные механизмы и возникает чувство вины, когда речь заходит о насилии по отношению к другим людям: они еще не могут в полной мере прочувствовать скорбь. А без эмоциональных переживаний грустные размышления бесполезны, если не вредны.
Мы настолько привыкли воспринимать услышанное как указание или нравоучение, что иногда даже не в состоянии усвоить информацию, ибо относимся к ней как к упреку. Когда нас еще на ранней стадии развития обременяют моральными нормами (а иногда и навязывают их), тогда мы с полным правом отвергаем новые требования. Любовь к ближнему, самоотверженность — как красиво звучат эти слова и какая жестокость может скрываться за ними, если эти понятия навязываются ребенку, да еще когда ему пока даже не дано понять, что значит любить ближнего своего. Принуждение способно только убить зачатки этой любви, и бесполезно потом всю жизнь заставлять себя любить. Здесь уместно сравнение с твердой каменистой почвой, на которой ничто не может прорасти. Остается лишь надежда добиться любви от собственных детей путем их воспитания в соответствующем духе. Ведь в процессе воспитания можно безжалостно предъявлять к детям все новые и новые требования.
На этом основании я хотела бы воздержаться от нравоучений. Я не собираюсь открыто призывать к каким-либо поступкам или к отказу от них, т.к. считаю такие призывы совершенно бессмысленными. Задача моя заключается в том, чтобы раскрыть истоки ненависти и выяснить, почему лишь немногим дано увидеть их.
Когда я начала заниматься этой проблемой, мне в руки попала книга Катарины Рутшки «Черная педагогика» (Katharina Rutschky, «Schwarze P"adagogik»). Общая направленность представленных в ней педагогических трактатов, как, впрочем, и подробно описанные воспитательные приемы, подтверждают выводы, к которым я пришла за время занятия психоанализом. Поэтому я решила привести несколько отрывков из этой превосходной, однако весьма объемной книги, чтобы читатель с их помощью самостоятельно ответил на поставленные мной вопросы. Называю их в следующем порядке: Как воспитывались наши родители? Как они обращались с нами? Как им следовало к нам относиться? Заметили ли мы в детстве какие-либо негативные моменты в их отношении к нам? Сумели ли мы по-другому отнестись к своим детям? Можно ли вообще разорвать этот порочный круг? И, наконец, смягчается ли наша вина, если мы и дальше будем делать вид, что ничего не происходит?
Вполне вероятно, что я стремлюсь к достижению невозможного или даже совершенно ненужного. Ведь, если человек не желает что-либо замечать, то он просто вынужден отгораживаться от этого любыми приемлемыми для него способами. Если же то, что я хочу сказать, он с узнал уже раньше, я ему не нужна. И все же я не отказываюсь от своего намерения. Имеет смысл попытаться установить контакт с читателями, хотя очень немногие из них способны извлечь пользу из приведенных ниже цитат.
В них, на мой взгляд, разоблачаются педагогические методы, в той или иной степени сделавшие эмоционально невосприимчивыми не кого-то чужого, а всех нас и в первую очередь наших родителей, дедушек и бабушек.
Я намеренно пишу «разоблачаются», хотя эти трактаты вовсе не хранились за семью печатями, а, напротив, выходили большими тиражами, что свидетельствует об их необычной популярности. Но наш современник может обнаружить в них сведения, касающиеся непосредственно его и оставшиеся недоступными его родителям. После прочтения этих трактатов у него может возникнуть чувство сопричастности к некоей тайне, может даже показаться, будто он открыл нечто новое, но почему-то давно и хорошо ему знакомое — то, что не только скрывало от него прежнюю жизнь, но и в значительной степени определяло жизнь сегодняшнюю. Именно такие ощущения возникли у меня при чтении «Черной педагогики». Теперь я отчетливее вижу воздействие этой педагогики на многие психоаналитические концепции, поведение политических деятелей и различные условности повседневной жизни, вынуждающие человека вести себя соответствующим образом.
Наибольшее беспокойство у педагогов издавна вызывали «строптивость» детей, их своенравие, упрямство и неумение сдерживать свои чувства. Они постоянно подчеркивали, что с самого раннего детства нужно заставлять ребенка слушаться взрослых. В качестве примера мы приводим следующие высказывания Й. Зульцера:
«Что же касается своенравия, то оно вполне естественным образом проявляется уже в первые годы жизни, когда дети начинают активно выражать жестами свои требования. Они видят какую-нибудь вещь, им очень хочется ее заполучить, и, когда им ее не дают, они приходят в ярость и начинают кричать и биться в истерике. Бывает и так, что детям, например, дают то, что им не нравится, и они с диким криком отшвыривают этот предмет в сторону. Такие выходки очень опасны, т.к. ставят под угрозу срыва весь воспитательный процесс и не позволяют развиться хорошим качествам. Своенравие и нетерпимость — вот главные враги правильного воспитания. Как только у ребенка проявляется склонность к этим порокам, самое время дашь отпор злу, иначе оно войдет в привычку, укоренится в характере детей и окончательно испортит их.
Поэтому я советую всем, кто собирается воспитывать детей, стремиться прежде всего к изгнанию духа непослушания из них и не останавливаться до тех пор, пока эта цель не будет достигнута. Поскольку, как я уже отмечал выше, дети просто не могут осознавать причины своего поведения, охоту к своеволию у них следует отбивать чисто механическим способом. Это означает, что их нужно держать в строгости. Любые послабления здесь неуместны. Если дети хоть раз увидели, что злобой и криками могут добиться своего, они снова прибегнут к этим испытанным средствам, В конце концов, они начинают повелевать родителями и прислугой, характер у них все более ухудшается, становясь невыносимым, они становятся злыми, упрямыми, и превращают жизнь отца и матери в ад. Если же родители не дают спуску детям и вовремя прибегают к порке, их сыновья и дочери вырастают послушными и покладистыми людьми, способными также дать хорошее воспитание своим детям. При воспитании необходим неустанный труд, итогом которого должно стать полное избавление ребенка от своенравия. Никто не должен думать, что ему удастся добиться успехов в воспитании, не устранив своенравие и нетерпимость, ибо без этого как раз невозможно заложить основы воспитанности.
Итак, борьба с этими двумя пороками — главная задача воспитания ребенка на первом году жизни. На втором и третьем году жизни, когда он уже начинает мыслить и говорить, следует расставить акценты воспитания по-другому. Однако это сделать можно будет лишь после того, как удалось побороть своенравие и нетерпимость. Наша основная обязанность — воспитать своих детей добропорядочными и добродетельными людьми. Об этом родители никогда не имеют права забывать. Они должны использовать любую возможность, чтобы воспитывать своих детей. При этом они должны четко представлять себе конечную цель воспитания — добродетельный характер своего ребенка. Поэтому родители, в первую очередь, должны привить детям любовь к порядку, т.к. без него немыслима никакая добродетель. Это можно осуществить в первые три года, опять же механическим путем. Во всем от детей следует требовать соблюдения определенного порядка. Дети должны опрятно одеваться, быть аккуратными при еде и питье, ложиться спать в положенные часы. Вообще, весь их быт должен быть упорядочен, и его ни в коем случае нельзя даже чуточку изменять в угоду их своенравию или причудам, дабы дети сразу же начали учиться жить по правилам. Упорядоченный образ жизни, бесспорно, окажет влияние на склад характера, и дети, с ранних лет привыкшие жить в соответствии с твердо установленными правилами, сочтут их вполне естественными, не зная, что без искусства воспитания здесь не обошлось. Любые перемены в распорядке ребенка ради удовлетворения его прихотей неизбежно вынудят нас и дальше идти на уступки. Ребенок придет к выводу, что распорядок не так уж и важен, что им всегда можно пожертвовать в угоду той или иной прихоти. Однако такие представления будут иметь фатальные последствия в моральном плане, ибо, как я уже отмечал, без порядка нет добродетели. Поэтому детям нужно постоянно внушать, что распорядок жизни незыблем. [...]