В начале войны
Шрифт:
К рассвету следующего дня прибыла мотострелковая дивизия 5-го механизированного корпуса, но по своим силам и численности она едва ли превосходила стрелковый батальон, зато была закалена в предыдущих боях в составе корпуса. Прибывшие, как и наши танкисты, в любой обстановке, несмотря на сильные бомбежки с воздуха и адский артиллерийский и минометный огонь, умело отражали атаки танков и пехоты гитлеровцев. В то время, как мы вели бои под Красным, наш 115-й танковый полк сражался в отрыве от своей дивизии. 15 июля он вышел из оперативного подчинения 1-й мотострелковой дивизии и был направлен в район Благовещенки в оперативное подчинение 18-й стрелковой дивизии. Полк опоздал прибыть
К утру 17 июля 115-й полк вернулся в дивизию в составе четырех рот по 15 машин в роте.
Районом расположения полка была мною указана ст. Гусино для восстановления материальной части и отдыха. Одну танковую роту пришлось выдвинуть южнее моста ст. Гусино в резерв.
Было принято решение сократить все, что можно, в тылах дивизии и поставить в строй. Кроме того, к нам присоединилось около 30 человек, случайно оторвавшихся от своих подразделений, среди них были связные, ординарцы и два водителя транспортных машин, вышедших из строя. Посоветовавшись с комиссаром дивизии полковым комиссаром Д. Т. Вольховченко, мы решили передать этих людей в мотострелковый полк.
До 20 июля каждый день воины этого участка фронта 16-й армии отражали по две, три сильные атаки неприятеля. Главное преимущество врага было в авиации, в танках и артиллерии
В нашей исторической литературе справедливо отмечается, что гитлеровцы боялись ночных действий. В целом это совершенно верно. Что касается того участка, где мы оборонялись, то каждую ночь они проводили ночную разведку, правда, небольшими силами до взвода пехоты, усиленного двумя, тремя танками. Действия вражеской разведки в ночных условиях проводились обычно на флангах дивизии. Это было учтено, а поэтому их разведка, как правило, попадала под огонь наших подразделений, находящихся в засадах, и успеха не имела.
Данные о противнике наш штаб имел ограниченные. Враг на протяжении нескольких дней вел усиленную разведку на флангах дивизии, а это давало возможность предполагать, что неприятель будет стремиться овладеть гусинским мостом. 18 июля приблизительно в 15 часов на гусинский мост со стороны Дубровно двинулось до двух рот танков с пехотой и со стороны Сырокоренья танковый десант в 10–12 машин. Попытка захватить гусинский мост была сорвана нашей танковой ротой, в составе которой находилась и пехота. Гитлеровцы ушли в обратном направлении, оставив до 10 подбитых машин. Если бы им удалось захватить мост, то были бы отрезаны 13-я и 17-я дивизии 5-го механизированного корпуса.
С вечера 19 июля стало известно, что соседи справа — танкисты полковника Корчагина — получили приказ отойти на северный берег Днепра. Мы никаких указаний еще не получили. Обстановка же складывалась так, что для сохранения живой силы и техники надо было своевременно оторваться от противника, наседавшего с флангов и фронта. Срочно были вызваны командир приданной мотострелковой дивизии 5-го механизированного корпуса и командиры частей дивизии. Изложив обстановку, я дал приказ отходить. План отхода был прост. Первым отходил разведбатальон, за ним следовал штаб, артиллерия. Восточнее дороги, лесом, включая его опушку, отходил наш 57-й мотострелковый полк, и мотострелки из приданной дивизии прикрывали отход с фронта. Когда разошлись командиры частей, начальник штаба Рудый доложил, что из штаба армии получена радиограмма с приказом об отходе, начало которого назначено на час
К этому времени дорога Красное — ст. Гусино уже была перехвачена немецкой пехотой, из-за этого разведбатальон вынужден был вступить в бой в ночных условиях. Лишь к 6.00 утра силами мотострелковой дивизии и разведбатальона дорога была очищена. Здесь проявилась боязнь гитлеровцев проводить серьезные наступательные действия ночью. Они нанесли удар с фронта вдоль дороги лишь около 7 часов утра 20 июля. С началом наступления неприятеля основная тяжесть боя легла на плечи 57-го мотострелкового полка. Полку удалось оторваться от противника и перейти гусинский мост к полудню. Мост прикрывала танковая рота и артиллерия 5-го мехкорпуса, остававшаяся на противоположном берегу реки. Я был с мотострелками и встретился на мосту с генерал-майором Журавлевым, заместителем командира 5-го мехкорпуса. Он контролировал подготовку моста к взрыву. Мне стоило немалых трудов уговорить его отложить взрыв до переправы танковой роты. Если бы я задержался некоторое время при танковой роте, пришлось бы и мне вместе с танкистами выкупаться в Днепре. К счастью, все прошло хорошо. После переправы нашей танковой роты мост был взорван.
К 15 часам дивизия сосредоточилась в районе ст. Гусино. За время боев под с. Красное наша дивизия получала небольшие подкрепления в живой силе, хотя эти подкрепления были и незначительными по числу, но по боевым качествам это были опытные воины. Поэтому в 8-дневных боях под с. Красное все атаки противника отражались с большими потерями для него, несмотря на огромное количественное превосходство гитлеровцев в живой силе и технике{15}.
В дальнейшем, ведя тяжелые бои, танковая дивизия Мишулина оказалась в окружении, но под руководством своего командира, несмотря на серьезные осложнения из-за ранения и контузии не оставлявшего своего поста, с боями вышла на новые рубежи.
В приведенных воспоминаниях Василия Александровича весьма скромно рассказано о больших героических делах, которые во многом способствовали действиям 16-й и 20-й армий в районе Смоленска.
Я был хорошо осведомлен о боевых подвигах танкистов, о них мне много говорили также командармы Лукин иКурочкин. Полковник Мишулин был представлен к званию Героя Советского Союза и к воинскому званию генерала.
При этом имел место такой небезынтересный случай. Моя реляция о Мишулине заканчивалась следующими словами:
…Представляю полковника Мишулина к званию Героя Советского Союза и к воинскому званию генерала. Генерал-лейтенант Еременко.
При передаче этого текста шифром по телеграфу он трансформировался и стал выглядеть так:
Представляю полковника Мишулина к званию Героя Советского Союза и к воинскому званию генерал-лейтенанта. Еременко.
Читая через несколько дней газету, я узнал, что В. А. Мишулину присвоено звание не генерал-майора, а генерал-лейтенанта танковых войск и звание Героя Советского Союза.
Офицерский состав Красной Армии в то время в своем подавляющем большинстве уже обладал теми качествами, которые необходимы для ведения упорной борьбы с сильным врагом: преданность Родине, воля к победе, самоотверженность, умение вести за собой подчиненных. В трудные дни вражеского наступления наш командный состав учился воевать с подвижным и сильным противником. Наука была тяжелая, но необходимая.
Задача состояла в том, чтобы научить офицеров маневрировать своими соединениями, частями и подразделениями, смело контратаковать. Кроме этого, мы стремились воспитать в наших офицерах еще два качества, которые я лично считал и считаю чрезвычайно важными.