В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.
Шрифт:
Несколько дней мы слушаем днем и ночью рев прибоя. Иногда ночью надо выскакивать полуодетым из палатки, чтобы вытянуть лодку талями еще на 5–6 метров выше. Нам не хотелось сразу вытаскивать ее высоко на берег: потом придется тащить обратно. А прибой непрестанно размывает смерзшийся в сплошной ком галечный обрыв, и лодка начинает сползать вниз, в накат.
Каждый день – низкие облака, ветер, врывающийся в палатку, дождь. 29-го выпадает снег, который покрывает все кругом. Плавника почти нет: его собрали чукчи, стоявшие на берегу, и мы варим пищу на паяльной лампе, которую Денисов установил в яме, вырытой в гальке.
30
Через три часа плавания мы опять у Шелагского мыса. Здесь, как всегда, ветер, пока попутный. Но едва мы начинаем обходить вокруг мыса, чтобы войти в Чаунскую губу, нас встречают юго-западный ветер и высокие, короткие, опрокидывающиеся волны. Заходя все дальше за мыс, мы должны идти уже вдоль волны, и несколько раз белый гребень обрушивается в корму шлюпки. Но отступить и вернуться назад нельзя: все равно мы всегда встретим у этого сурового мыса ветер – с той или с другой стороны. И надо руководствоваться правилом, которое указывается в морских лоциях для прохода у мыса Горн: «Что бы ни случилось, держи на запад».
Постройка дома
Ушла по морскому берегу, иное жилище сделала, совсем поставила, обволокла шкурами, в нем развесила всякое мясо.
Вернувшись в Певек, мы выяснили, что райисполком не может предоставить нам помещение в существующих домах и надо строить свой собственный.
Мы не взяли с собой из Владивостока леса, чтобы не увеличивать груз экспедиции и иметь возможность легче перебраться на устье Чауна. Зимовать я предполагал в утепленных сукном палатках или в домах, построенных из трех слоев брезента с засыпкой снегом между двумя внешними брезентами (видоизменение зимовочной палатки, предложенной Нансеном).
Но в Певеке можно устроиться с большими удобствами. По берегам губы везде много плавника, из него можно сделать стойки – остов для дома. Культбаза дает нам немного досок; мы с двух сторон обошьем стойки досками, а в промежуток между ними насыпем земли. Можно было бы на морском берегу набрать бревен для постройки рубленой избы, но это отнимет много времени, и мы не успеем исследовать губу. Начало сентября мы посвятили постройке дома. К сожалению, наш состав сильно уменьшился: Ковтун еще не пришел, механик Эдуард Яцыно уехал с нашим грузом в Чаун, другой механик – Александр Курицын – временно работал в райисполкоме: на отремонтированном им вместе с Яцыно моторном кунгасе культбазы он ездил вдоль побережья губы, заготавливая дрова для всего Певека, за что нам обещали полный кунгас дров.
Сначала мы два дня ездили на шлюпке вдоль берегов губы за бревнами. Я осматривал береговые обрывы, а Денисов с Перетолчиным связывали бревна в маленькие плоты. Стволы деревьев лежат на галечнике побережья оголенные, цепляясь растопыренными корнями, или полузарытые в гальке. Их много и на материке, и на острове Большой Роутан против Певека. Сначала надо по одному стаскивать стволы в воду, потом вброд тащить их вдоль берега и сплачивать у шлюпки. Мы буксируем за собой каждый раз два-три сплотка и за два дня приводим столько бревен, что хватит на постройку
В это время завхоз Володя Егоров нарезает дерн – влажный тяжелый полуторф – и укладывает его на просушку черными рядами на галечнике.
Постройка дома – ответственное дело, и наш главный строитель – Перетолчин становится суровым и требовательным. Хотя план дома выработан давно, во время сидения на полярном побережье, но много вопросов, в особенности вопрос о способе засыпки землей стен, дебатируется непримиримыми спорщиками ежедневно во время обеденных перерывов и вечером в палатках.
Жители Певека, русские, проведшие здесь зиму, непрестанно пугают нас зимними ветрами, которые пронизывают дома, заносят снег внутрь сквозь стены, срывают крыши, уносят людей. Один хвастун рассказывает, как его катило по льду из Певека; он не мог ни за что ухватиться, пока его не забило за торос, где он пролежал больше суток; когда стих ветер, за ним приехала спасательная экспедиция. Хотя мы не верим даже и наполовину этим рассказам, но все же решаем покрыть весь дом броней торфа – и снизу, и с боков, и сверху.
Сначала закапываем стойки, затем кладем на них матки, на отбор которых Перетолчин обращал особое внимание и во время заготовки радостно вытаскивал из галечника некоторые особо длинные и прямые бревна. Потом можно нашивать на остов дома доски – изнутри и снаружи.
К этому времени вернулись Яцыно из Чауна – осунувшийся после трехдневной бури, во время которой он качался в пустом кунгасе день и ночь среди губы, – и Ковтун с Выголкой. Последние сделали пешком 100 километров и пришли почти без подошв – мягкие чукотские нерпичьи торбаса и русские ичиги не выдерживают долгой ходьбы. Ночью им приходилось туго. В горах уже холодно: ночью 4 градуса ниже нуля, а топлива, кроме мелких кустиков, нет. Наши товарищи прошли через высокие перевалы хребта и затем по печальной и утомительной кочковатой тундре, где паслись на осенних ягодниках медведи и птицы.
Теперь мы все в сборе, и постройка дома идет намного быстрее. Трамбуем пол – тщательно укладываются пластины дерна, щели между ними забиваются землей. Из-под пола могут идти самые опасные потоки холодного воздуха.
Перетолчин очень строг и зорко следит за тем, чтобы не осталось ни одной щели, делая выговоры за небрежную работу.
Следующий этап – потолок и крыша. По наклонной доске мы вносим наверх на носилках дерн, тщательно укладываем и потом утрамбовываем. Под дерн на потолок настилаем старые кули, рогожи, тряпки – все, что мы находим на берегу, брошенное после выгрузки парохода. Мы бродим по галечнику, как тряпичники, в поисках полезных отбросов, и особенно пакли.
Начинается обшивка стен наружным слоем досок и закладка промежутка дерном. Теперь можно и уехать на юг: ясно, что жильем на зиму мы будем обеспечены, а нужно успеть изучить еще все побережье Чаунской губы.
По западному и восточному берегам губы местами тянутся длинные обрывы утесов, и надо успеть осмотреть их до того, как их на восемь месяцев закроют крепкие снежные забои. Здесь очень мало утесов: мороз и ветер быстро разрушают скалы, всюду на горах видишь только осыпи. Лишь по берегу моря да кое-где по долинам рек, где размыв идет быстро, сохраняются свежие скалы. Поэтому каждый утес, в котором можно изучить условия залегания горных пород и их взаимоотношения, представляет большую ценность для геолога.