В неверном свете
Шрифт:
Потом рассказал про Вилли.
Ильдирим остановилась в коридоре, в конце которого находился ее кабинет, и невольно засмеялась. Проход был заставлен двумя скрещенными нестругаными брусьями, за ними лежала пленка. Четыре маляра красили стены плавными движениями певцов из группы «Вильдекер Херцбубен» [10] .
Один из маляров подошел к ней:
— Чем могу быть полезен, прекрасное дитя?
— Ах, меня интересует чистый пустяк, — в тон ему ответила Ильдирим. — Мне, собственно, нужно только пройти в свой кабинет. И сесть за
10
Вильдекские парнишки (нем.).
— Милая моя! — Маляр, казалось, был в восторге от возникшей коллизии. — Да там внутри пусто! Мы тут не управимся до конца недели. Ведь вчера вечером освободили все кабинеты. Вы уже забыли?
— Забыла, — засмеялась Ильдирим. — Какая я растяпа.
Рабочий с симпатией улыбнулся:
— Глядите-ка, да она хорошо знает немецкий. Доннерветтер.
Ильдирим радостно простучала каблучками в свой отдел и тотчас заглянула к шефу.
Впервые она не тяготилась его обществом. Вернц сразу покаялся — да, он забыл про малярные работы. Да, конечно, вчера всех переселили на временные рабочие места, а ее ведь не было. В итоге обер-прокурор выбрал позицию, которая наиболее подходит правителям, когда они совершают ляп, — он проявил великодушие. Ильдирим повезло, она может дожидаться дома окончания ремонта.
— В конце концов, вам ведь пришлось пережить неприятное происшествие. — Он задышал тяжелей. Воображаемое насилие непристойно повисло перед его взором. — Кстати, доктор Дункан, — отвлек он себя от сальных мыслей, — вы уж не забудьте сегодня про него, да еще, пожалуй, загляните к сыщикам, узнайте, что с тем утопленником. Я недавно беседовал с доктором Зельтманном…
Ильдирим быстро кивала, пока Вернц загружал ее бессмысленными поручениями на ближайшие два дня.
— Что же, собственно, тут делает этот Дункан? — спросила она, выходя. — То есть у нас. Почему он здесь?
— Он проводит исследования, — с благоговением сообщил Вернц. — Исследования.
— Но его никогда у нас не видно.
— Хорошего исследователя никогда не видно, — с умным видом поправил ее шеф. — Слишком настойчивое присутствие искажает результат. Зонд должен быть тонким. Моя дочка сейчас как раз изучает это по биологии.
— Какая странная история, — сказала Хорнунг, перешедшая, к неудовольствию комиссара, на белое вино. — Карлик без имени в темных улочках романтического Гейдельберга. Фальсификатор без имени… Но скажи-ка, вы уже вспомнили ту историю с картиной Тернера?
Тойер тупо покачал головой.
Она усмехнулась и выпила одним глотком полбокала.
— Ну, что скажешь? Я все-таки действительно пригодилась, так ведь, господин комиссар?
Меньше чем через полчаса они лежали на ковре в квартире Хорнунг и болтали. Тойер наслаждался поцелуями своей подружки, как лесной кабан наслаждается грязной лужей. Он урчал, стонал, мурлыкал нестройный менуэт, лежа на спине, потом, наконец, расстегнул ее молнию. Прежде ему это как-то не бросалось в глаза, но теперь, чуточку приоткрывая закрытые от наслаждения глаза, он видел непривычный красный
Она дышала все глубже, и каждый вздох оканчивался тихим стоном, призывом, совсем еще робким. Тойер ощутил прилив силы и потянулся пальцами к своему ремню.
— Давай немножко отложим, — шепнула Хорнунг.
Озадаченный и немного обиженный сыщик открыл глаза:
— Я что, должен побриться?
Хорнунг погладила его колючую щеку:
— Если уж я к чему-то и привыкла у тебя, так это к твоей щетине. Нет, я просто подумала, что пришло время объяснить тебе свою идею насчет Тернера.
Тойер был вынужден признать, что такой прагматичный подход типичен для нее. С другой стороны, на то, что он хотел сделать, тоже не ушло бы много времени… Однако его подружка, детектив Хорнунг, уже возилась в кухонной нише. Он перевернулся на спину и тупо уставился в потолок.
Уже несколько лет он видел иногда маленькие жгутики, проплывавшие по полю зрения; нормальное возрастное явление в стекловидном теле, как объяснил ему глазной врач, и Тойер уже привык к этому. Теперь же он видел лишь студенистое пятно, колыхавшееся вверху справа словно маленький, чуть подрагивавший вопросительный знак. Но это была лишь клякса ткани, отслоившейся в его стареющем глазном яблоке. Да, организм постепенно сдает. Он вздохнул, проникновенно и почти спокойна.
— Вот! — крикнула Хорнунг.
Она стояла на коленях под кухонным столом, и слегка возбужденный полицейский едва не вывихнул шейный позвонок, когда увидел, как основательно он может изучить при такой позе ее зад. Но вот она вылезла из-под стола и торжествующе помахала чуть пожелтевшим номером «Рейн-Неккар-Цайтунг».
— Хоть я и ругаю себя, что накапливаю столько макулатуры, но, как видишь, иногда это полезно. Гляди… — Она открыла местные новости и сунула газету под нос Тойеру.
СТУДЕНТ ОБНАРУЖИЛ НЕИЗВЕСТНУЮ
АКВАРЕЛЬ УИЛЬЯМА ТЕРНЕРА.
Сенсация, таившаяся на чердаке
Даниэль Зундерманн весело смеется — еще бы! У студента, который удачно сочетает занятия спортом и изучение истории искусства, двойной повод радоваться.
Сначала он получил в наследство дом на Бусемергассе, принадлежавший его дяде. Потом при расчистке чердака в его руки попало настоящее сокровище: неизвестная до сей поры картина великого английского художника Уильяма Тернера, чей знаменитый «Вид Гейдельберга» выставлен на аукционе Сотбис.
«В этом доме в XIX веке помещалась гостиница, — сообщил нашей газете симпатичный молодой человек — Не исключено, что в ней останавливался и Тернер».
В подлинности картины он убежден, ведь как-никак и сам знаком с историей живописи, но работу он, разумеется, покажет как можно скорей признанным экспертам, сначала из местного института, затем, возможно, специалистам по Тернеру из галереи Тейт в Лондоне.
На вопрос, когда общественность Гейдельберга сможет посмотреть бесценную находку, молодой человек ответил с симпатичной откровенностью, что в настоящий момент собственный финансовый интерес для него важней всего. «Я полный сирота, у меня много долгов за обучение, мой новый дом нуждается в основательной санации».