В Новый Свет
Шрифт:
— Кто это мы?
— Мы: я, Сергий, Аврамий, Мефодий и Пафнутий, мало нас осталось, остальные все сгинули в море. Горюшко своё заливаем.
— А тебя-то как зовут?
— Так вестимо барин — Иваном!
— Действительно, как это я не догадался! — усмехнулся я.
— Сколько вас всего в живых осталось и откуда вы?
— Здеся пятеро и на коче двое. Семеро, а было двадцать парней. Митьку жалко, — и пьяные слёзы побежали по грязному лицу, заросшему сивым волосом.
— Ясно, подымай своих и на выход, я расплачусь, — поморщился я от его благодарности. Но расплатиться
— По-немецки разумеешь? — снова обратился я к Ивану.
— Так, немного, поневоле приходилось учиться.
— Тады хорошо, — передразнил я его и решил их протрезвить самым мне доступным и максимально для них жёстким способом. А вокруг между тем царила пьяная суматоха и мне даже пришлось несколько раз пнуть особо зарвавшихся моряков. Один и них порывался броситься на меня в драку, но уставленный пистоль быстро охладил его пыл. И, проворчав непонятные для меня слова, он развернулся к своему столу.
Я же, мерзко улыбаясь, поднял одну руку, пропел короткую арию и резко её опустил. Весь алкоголь, растворившийся в крови у всех без исключения присутствующих, резко вскипел, разлагаясь на воду и энергию.
Вычислять, кто там валяется под столом — русский или немец, я не стал, а ударил площадным заклинанием. Заклинание имело очень сильные побочные последствия, в том числе и психологические.
Только что тебе было хорошо, и ты чувствовал себя то свиньёй, то львом, то бараном, в зависимости от стадии опьянения, и вот ты уже трезвый и понимаешь, кто ты и зачем. Это горько! Да и резкий выброс воды в выделительную систему ни к чему хорошему не привёл.
Кто-то не успел добежать до выхода, а потом уже это стало и не нужно, те же, кто успел, с яростными криками облегчались прямо возле дверей, громко матеря неизвестного им мага. Многим прилив дурной энергии дал по мозгам, и они кинулись в драку. Похватав протрезвевших русских, я пинками погнал их из таверны.
Не обошлось и без эксцессов: один из протрезвевших моряков понял, кто является виновником его позора и кинулся ко мне. Пришлось успокоить горячую голову тяжёлой рукоятью пистоля. Покинув таверну, я дал продышаться пятерым русичам и, отойдя с ними подальше от таверны, возобновил расспросы.
— Как вы здесь очутились? — обратился я к Ивану.
— Вестимо, как, — грустно ответил он. — Мы вышли из Пскова торговать в Кенигсберг с грузом морского уса. Выгодно распродав его, хотели вернуться, но тут оказия вышла деньжонками ещё разжиться. В Данциг вьюношу одного отвезти, барона местного с вещами. Так весь коч занял, подлец. Доплыли до Данцига, барчук не обидел, заплатил всё, как полагается. Оттуда подались в Росток, сторговать товар и набрать нового, да подешевле.
Но жажда наживы самая страшная жажда. В Росток мы успели, а вот потом шторм нас застал. Да ладно шторм, не в первой, чать. И откинуло нас ближе к Ютландии. А тут корабль под англицким флагом, больше нашего коча, но ненамного. У него пушки были, а у нас нет.
Он и бухнул из пушки, останавливайтесь, мол. Да токмо робята все не робкого десятка были. Знамо, для чего останавливать, у нас судно торговое, а не боевое. Да и русские мы, а не немцы, али шведы, зачем нас останавливать?
Да были бы пустыми, а то весь коч полный товару, да деньжонок у всех полные кошели талерами звенят. Мы подняли паруса и дёру, а те за нами, да у нас одна старая пушчонка была, мы с неё пальнули, да не попали, а они залп бортовой по нам из пяти орудий дали.
Два-то ядра мимо ушли, а третье прямо в мачту ударило, да ещё одно в борт попало, а последнее в Миклуху Малого. Наповал убило, кровищи-то было, кровищи. Мачта упала, снасти все на нас. Пока мы разбирались, этот корабль, будь он неладен, на абордаж пошёл, с него поскакали пираты и смяли нас в бою.
Да токмо не долго мы смогли сопротивляться. Десятерых они сразу ещё в бою порешили, ограбили нас до самой нитки, а трое раненых уже потом умерли. Скинули мы их в воду, как предки наши до этого делали в чужой стороне.
Оглянулись, да и поплыли куда ближе было. Корабль-то еле шёл. Не знаю уж как, но до Киля мы смогли доплыть с превеликим трудом. Остановились здесь, думали работу найти какую, чтобы судно отремонтировать, да домой уплыть, но ничего так и не нашли.
То тут, то там всего лишь грош, постепенно и я, и братцы совсем отчаялись домой вернуться и стали пить горькую, да долго ли опуститься в грех. Это праведником тяжело стать, а грех — он всегда где-то рядом ходит… Проклял нас морской дьявол, страдальцы мы морские.
— Хватит уже, — прервал я его. — Настрадались и хватит, дело есть. Поможете, назад вернётесь, а захотите, со мной поплывёте. Дело хоть и серьёзное, но безопасное. Коч-то ваш на плаву?
— Так еле держится, родимый, каждый день с него воду черпаем, уже отчаялись совсем. Нужны деньги, дерево хорошее. Запас продуктов, но ничего у нас нет.
— Деньги я дам на ремонт. С меня деньги, с вас ремонт. За три дня управитесь?
— Дак, как можно?
— Придём к кораблю вашему, я посмотрю, что и как, подскажу. Справитесь.
— Так пойдём.
Двухмачтовый коч оказался пришвартованным на самом краю пристани. Одна мачта у него действительно была переломлена в середине. Сам коч был полузатоплен и изрядно побит.
Я вздохнул, корабль погиб, это было ясно, но мне нужно было нагрузить его порохом и доплыть сначала до Гамбурга, а потом и до Амстердама.
На борту коча действительно находились двое псковичей, весьма измождённых и усталых. На меня они смотрели с удивлением. Я на их месте тоже бы удивился. Сопровождающие меня трезвенники объяснили товарищам, кто я такой и почему иду вместе с ними.
Взойдя на палубу этого небольшого корабля, я прикоснулся к его единственной мачте. Импульс узнавания корабля тут же пронзил мой позвоночник. Всё, как и всегда. Корабль жаловался мне на судьбу, скрипя единственной мачтой и всеми досками своего тела. Тихо шептали паруса, скрипел перепутанный и жалкий такелаж, порванный в нескольких местах. Всё ясно.
Открыв глаза, я сказал.
— Наймите плотников, купите дерева, канатов и приступайте. Корабль долго не выдержит, но до Гамбурга и Амстердама мы на нём доплывём, а дальше будет ясно. Вот деньги на это.