В объятиях греха
Шрифт:
Каждое слово било, словно плеть. Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
– Простите, мать Софи. Я не хотела… – мой голос дрожал.
– Молчи! – оборвала она меня, взмахнув рукой. – Завтра ты весь день проведешь в молитвах и посте. А теперь иди и подумай о своем недостойном поведении.
Я поклонилась и на негнущихся ногах вышла из кельи. В коридоре было темно и прохладно. Я прислонилась к каменной стене, чувствуя ее шершавую поверхность под пальцами, и глубоко вздохнула, пытаясь сдержать подступающие слезы.
Внезапно
Он остановился, явно удивленный нашей внезапной встречей. В тусклом свете факела я могла разглядеть его лицо – то самое лицо, которое уже преследовало меня в мечтах. Но сейчас, вблизи, оно казалось еще более совершенным, если это было возможно.
Тени играли на его скулах, подчеркивая благородство черт. Его глаза, кажущиеся почти черными в полумраке, смотрели на меня с удивлением и чем-то еще, чему я боялась дать название. Под этим взглядом я чувствовала себя так, словно он видит меня насквозь, до самой глубины души.
Он возвышался надо мной, и я вдруг осознала, насколько он высок и широкоплеч. Даже под рясой угадывались очертания крепких мышц, сила и мощь его тела. На его фоне я чувствовала себя особенно хрупкой и миниатюрной, словно он мог заслонить меня от целого мира.
Мое сердце колотилось так сильно, что я была уверена – он слышит каждый его удар в тишине коридора. Воздух между нами, казалось, искрил от напряжения. Я не могла отвести глаз от его лица, зачарованная игрой света и тени на его коже.
– Простите, – произнес он мягким, бархатистым голосом. Уголки его губ чуть дрогнули в смущенной улыбке, и на щеке обозначилась ямочка. – Я, кажется, заблудился. Не подскажете, как пройти в гостевые покои?
Звук его голоса окутал меня, как теплое одеяло. Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова, плененная очарованием момента. Он был так близко, что я чувствовала исходящее от него тепло и легкий аромат ладана.
– Вы… вы в порядке? – спросил он, слегка наклонив голову. Его брови сдвинулись, выражая искреннее беспокойство.
– Да, я… простите, – наконец выдавила я, чувствуя, как краска заливает щеки. – Гостевые покои в другом крыле. Я могу показать дорогу.
Он улыбнулся, и от этой улыбки, теплой и открытой, у меня перехватило дыхание.
– Буду очень признателен. Меня зовут Тристан.
– Мариель, – ответила я, и мы медленно двинулись по коридору. Наши шаги эхом отдавались от каменных стен, а тени плясали вокруг нас в мерцающем свете факелов.
Я знала, что нарушаю все правила, разговаривая с мужчиной наедине. Но в тот момент мне было все равно. Впервые за долгие месяцы я чувствовала себя по-настоящему живой.
Мы шли по тускло освещенному коридору, наши шаги эхом отдавались от каменных стен. Я ощущала, как бешено колотится сердце, и украдкой
– Вы давно здесь, Мариель? – тихо спросил он, нарушая напряженное молчание.
Его голос, низкий и мелодичный, заставил меня вздрогнуть.
– Полгода, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – А вы… вы надолго в нашу обитель?
Тристан слегка повернул голову, и я увидела, как в его глазах мелькнула тень. – Не знаю. Мы с отцом Бенуа направляемся в Париж, но… – он замолчал, словно не решаясь продолжить.
Внезапно из-за поворота донеслись голоса и звук множества шагов. Я замерла, охваченная паникой. Если нас увидят вместе, последствия будут ужасными.
– Процессия! – прошептала я. – Должно быть, монахи идут на ночную службу.
Не раздумывая, я схватила Тристана за руку и потянула его в небольшую нишу в стене, скрытую за старинным гобеленом. Мы оказались в тесном пространстве, так близко друг к другу, что я чувствовала тепло его тела.
Процессия приближалась. Звук шагов становился громче, эхом отражаясь от стен. Я слышала тихое пение псалмов, шорох одежд, звон кадила. Мое сердце билось так сильно, что, казалось, его стук заглушит все остальные звуки.
Я подняла глаза на Тристана. В полумраке его лицо казалось одновременно знакомым и чужим. Его глаза, синие и глубокие, были устремлены на меня. В их глубине я видела отражение своих собственных эмоций – смятение, страх, но также и волнение, трепет от непозволительной близости.
Я чувствовала его дыхание на своей щеке, легкий аромат ладана и трав, исходящий от его одежды. Но сильнее всего я ощущала жар его тела, прижатого к моему в тесном пространстве ниши. Каждый вдох давался мне с трудом, словно воздух был наэлектризован нашим общим напряжением.
Время словно остановилось. Мир сузился до этого маленького пространства, где существовали только мы вдвоем. Я видела, как вздымается его грудь при каждом вдохе, как пульсирует жилка на его шее. Его рука, лежащая на стене рядом с моей головой, едва заметно дрожала, и я вдруг поняла, что он тоже борется с собой, с теми же чувствами, что обуревали меня.
Наши лица были так близко, что я могла разглядеть каждую черточку, каждую ресничку. Его губы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но не мог найти слов. А может, слова были просто не нужны в этот момент.
Напряжение между нами росло с каждой секундой, становилось почти осязаемым. Я чувствовала, как мое тело тянется к нему помимо моей воли, повинуясь какому-то древнему инстинкту. Еще миг – и случится непоправимое…
Процессия медленно проходила мимо. Сквозь тонкую ткань гобелена просачивался неясный свет свечей. Голоса и шаги постепенно стихали вдали.