В объятиях греха
Шрифт:
– Обязанность? Но разве не приносит тебе радость работа с этими прекрасными цветами?
Я неуверенно улыбнулась. – Да, мадам. Я… я люблю сад.
Графиня кивнула, её взгляд скользнул по розовым кустам.
– Я тоже люблю сады. В моем доме в Париже есть прекрасный розарий. Ах, как я скучаю по нему!
На мгновение её лицо омрачилось, но затем она снова улыбнулась.
– Знаешь, Мариель, – мне кажется, что мы с тобой во многом похожи.
Я удивленно посмотрела на
– Обе молоды, обе оказались здесь не совсем по своей воле… – продолжила графиня задумчиво.
– Но, мадам, – возразила я, – я здесь по своему выбору.
Графиня де Морне внимательно посмотрела на меня, и её взгляд выражал нечто похожее на сочувствие.
– Правда ли это, дитя? Или это то, во что ты заставляешь себя верить? Я слышала, что отец запер тебя здесь, дабы ты соблюла чистоту девственности.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Как графиня могла знать о причинах моего пребывания здесь?
– Мадам, я… я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотала я, опустив глаза.
Графиня мягко рассмеялась. – О, дитя, не нужно притворяться. В этих стенах мало что остается тайной. Я знаю, что твой отец отправил тебя сюда, чтобы подготовить к браку с человеком, которого ты никогда не видела. Человеком, который годится тебе в деды.
Я подняла глаза, встретившись взглядом с графиней. В её синих глазах читалось сочувствие, смешанное с чем-то еще… может быть, вызовом?
– Скажи мне, Мариель, – продолжила она, – неужели ты никогда не мечтала о другой жизни? О любви, страсти, приключениях?
Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули. Образ Тристана мелькнул в моем сознании, но я поспешно отогнала эту мысль.
– Мои обязанности здесь… – начала я, но графиня мягко прервала меня.
– Обязанности, долг, послушание… – она покачала головой. – Мариель, ты еще так молода, а жизнь так прекрасна и полна возможностей. Неужели ты готова похоронить себя заживо в этих стенах, отказавшись от всех радостей мира ради чужих ожиданий?
Её слова эхом отозвались в моей душе, пробуждая чувства, которые я старательно подавляла все эти месяцы.
– Но что же мне делать? – прошептала я, едва осознавая, что говорю вслух.
Графиня де Морне наклонилась ближе, её голос стал тише, но в нем зазвучали нотки страсти:
– Жить, Мариель. Любить. Рисковать. Мир так прекрасен и полон возможностей. Неужели ты позволишь другим решать твою судьбу?
Я стояла, ошеломленная её словами. Часть меня хотела отвергнуть все, что она говорила, спрятаться за незыблемыми стенами долга и послушания, возведенными годами строгого воспитания. Но другая часть, та, что так долго молчала, подавляемая и угнетенная, вдруг восстала, требуя свободы
В этот момент издалека донесся звон колокола, призывающий на утреннюю молитву. Графиня выпрямилась, её лицо вновь приняло безмятежное выражение.
– Подумай о моих словах, дитя, – сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти. – И помни: у каждого из нас есть выбор. Даже если другие пытаются нас убедить в обратном.
С этими словами она повернулась, чтобы уйти, но затем остановилась и добавила:
– Ах да, и можешь называть меня Изабелла. Когда мы наедине, конечно.
Глава 3
Весь день после разговора с графиней де Морне я была как в тумане. Её слова эхом отдавались в моей голове, пробуждая мысли и чувства, которые я так долго старалась подавить.
Во время вечерней службы я не могла сосредоточиться на молитвах. Мой взгляд то и дело останавливался на Тристане, который стоял среди других монахов. Его профиль, освещенный мерцающим светом свечей, казался высеченным из мрамора. Я поймала себя на мысли, как было бы прикоснуться к его лицу, провести пальцами по его губам…
Ужаснувшись своим мыслям, я опустила глаза и попыталась сосредоточиться на словах псалма. Но образ Тристана не покидал меня.
После службы, когда я уже направлялась к своей келье, меня окликнула сестра Агнес:
– Мариель! Мать Софи хочет видеть тебя в своем кабинете. Немедленно.
Мое сердце екнуло. Неужели настоятельница узнала о моем разговоре с графиней? Или, может быть, она заметила мои взгляды на Тристана во время службы?
С тяжелым сердцем я постучала в дверь кабинета матери Софи.
– Войдите, – раздался её строгий голос.
Я вошла, чувствуя, как дрожат мои колени. Мать Софи сидела за своим столом, её лицо было непроницаемым.
– Мариель, – начала она, – я получила письмо от твоего отца.
Я затаила дыхание.
– Граф де Монтиньи прибудет в монастырь через месяц, – продолжила мать Софи. – Он хочет увидеть тебя перед тем, как будет назначена дата свадьбы. Твой отец дал свое согласие на то, чтобы ты покинула монастырь и отправилась в поместье графа сразу после его визита. Мир вокруг меня словно остановился. Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.
– Но… но мать Софи, – пробормотала я, – я думала, что пробуду здесь еще несколько месяцев…
Планы изменились, – отрезала настоятельница. – Твой отец считает, что ты уже достаточно подготовлена к браку. Граф де Монтиньи – благочестивый человек, и он будет хорошим мужем для тебя. Твой отец дал свое благословение на этот союз.
Конец ознакомительного фрагмента.