В объятиях страсти

Финч Кэрол

Он был зол и до предела измучен, но боялся заснуть. С ночной темнотой всегда приходили воспоминания о Сирене, а Трейгер не хотел никогда больше ни видеть ее, ни думать о ней. И тогда капитан Грейсон клятвенно пообещал себе, что раздавит эту колючую розу, попадись она ему снова. Но сна­чала объяснит, что Сирена не заслуживает ничего, кроме пре­зрения, и потребует назад свое сердце.

Увы, она явилась во сне, как только его веки сомкну­лись. Трейгер слишком устал, чтобы сражаться с видения­ми, таившимися в уголках его сознания, и в ту ночь позволил памяти о Сирене терзать себя

в последний раз. Но с пер­выми лучами нового дня он похоронил сладостную боль воспоминаний.

Трейгер захлопнул дверь в прошлое, проклиная себя за то, что поддался мучительным воспоминаниям о той ночи.

Его взгляд стал холоден и непроницаем, когда жена засто­нала и пошевелилась.

Ее ресницы задрожали, и взору предстало угрюмое лицо Трейгера. Нерешительно протянув руку, Сирена коснулась его, боясь, что это очередное сновидение.

– Трейгер? Живой? Это действительно ты? Я дума­ла, что ты умер. – Слезы радости обожгли глаза, когда она попыталась притянуть его ближе.

С чувством отвращения Трейгер оторвал ее руки от себя.

– Как видишь, твоя заветная мечта не сбылась, – презрительно усмехнулся он. – Вот, значит, какую байку ты сочинила, чтобы оправдать совращение моего брата, которого тоже не преминула бросить? Ну ты и стерва! – Губы его сжались, а пальцы сомкнулись вокруг ее шеи.

– Что? – Сирена изумленно открыла рот, не чув­ствуя боли. – Это Роджер…

– Ты бросила меня, а затем и беднягу Роджера. Вос­пользовавшись слухами, будто я погиб в бою, ты понеслась в свое поместье и нацепила это барахло, – обвинял Трейгер, глядя на Сирену как на мерзкую гадину, выползшую из-под камня. – Ты клялась мне в любви, рассчитывая усыпить мою бдительность. Ловкий прием, ничего не скажешь!

– Но это неправда! – возразила Сирена, залившись слезами.

– Избавь меня от слез, – приказал Трейгер холод­ным, как дыхание зимы, голосом. – Твоя ложь больше не действует на меня, даже если ты начнешь изображать не­счастную вдову, которая ищет сочувствия у собственной жертвы.

– Но, Трейгер, ты ничего не понял. Роджер…

– Не втягивай в свои сети моего брата! Я не могу винить его за то, что он не устоял перед твоими чарами. Он был влюблен в тебя с самого начала. А теперь говори, что ты здесь делаешь?

Сирена вызывающе вздернула подбородок.

– Выясняю, кто убил моего отца.

– Ты спятила? – У Трейгера голова пошла кругом. – Если британцы обнаружат, кто ты на самом деле, болтаться тебе в петле.

– Ничего подобного, – возразила она, приподняв­шись на локте. – Я убедила генерала снять с меня все обвинения.

– И он клюнул на этот нелепый розыгрыш? Каким же образом тебе удалось околдовать и этого беднягу?

– Во всяком случае, не при помощи заклинаний. Я обратилась к его порядочности и логике, качествам, о кото­рых ты не имеешь ни малейшего понятия.

Настойчивый стук в дверь заставил Сирену вздрог­нуть. Она быстро нацепила очки и опустила на лицо вуаль.

– Кто там? – хрипло спросила она.

– Это Уильям. Вам нехорошо, Вероника?

Трейгер закатил глаза и покачал головой:

– Вам осталось только перейти на ты. Боже правед­ный, теперь меня уже ничто не

удивит!

– Войдите, Уильям, – пригласила она, покосившись на Трейгера, и гордо вздернула подбородок.

Дверь распахнулась, генерал устремился к кровати и опустился на колени.

– Что случилось? – спросил он с искренним сочув­ствием.

Вероника похлопала его по руке.

– Ничего такого, о чем следует беспокоиться. Легкий обморок. Со мной это случается. Через минуту я буду в полном порядке. – Она указала на Трейгера. – Вы не знакомы? Капитан Грейсон, мой близкий друг, пришел мне на выручку.

Генерал бросил на Трейгера беглый взгляд. Они встре­чались пару раз, хотя официально не были представлены.

– Чрезвычайно признателен вам за заботу. Я успел привязаться к миссис Уоррен. Она настоящее сокровище.

Трейгер проигнорировал комплименты, зная лучше, чем кто-либо другой, истинную цену этому коварному созданию.

– Мистер Грейсон был на похоронах Митчела, – пояснила Сирена в ответ на устремленные на нее взоры обоих мужчин. – Он занимается морскими перевозками и жестоко пострадал по вине мятежников. Я вложила сред­ства в восстановление его судов, уничтоженных так назы­ваемыми патриотами. Мне кажется, Грейсонам досталось не меньше, чем Уорренам в этой ужасной войне.

– Печально слышать о ваших бедах, – заметил Уиль­ям, искоса взглянув на Трейгера, и снова обратил все вни­мание на вдову, предпринимавшую героические усилия, чтобы сесть на кровати.

Выпрямившись наконец, она надрывно закашлялась и тяжело вздохнула.

– Благодарю вас, джентльмены, за то, что любезно при­шли мне на помощь. Приятно сознавать, что даже старая дама может встретить рыцарей в сияющих доспехах. – И предоставила Трейгеру возможность наблюдать, с какой лов­костью она дурачит грозного генерала. – Вы не поможете мне спуститься по лестнице, Уильям? Боюсь, я потеряла свою трость.

Трейгер последовал за ними, не без зависти восхища­ясь находчивостью Сирены. Она проникла в штаб-кварти­ру британцев, подружилась с генералом и даже подтвердила его собственную легенду, обеспечив ему доверие Хау. И это вопреки всем ожиданиям, что она разболтает о его миссии, только бы раз и навсегда избавиться от мужа.

Оглядев ее весьма пышную фигуру, Трейгер без труда представил себе скрытое под толстыми накладками гибкое тело, являвшееся ему в беспокойных сновидениях. Кровь закипела в его жилах: он разрывался между чувством горе­чи от ее предательства и воспоминаниями о любимой, кото­рые не хотели умирать.

Полный решимости хранить равнодушие, Трейгер га­лантно поклонился и вернулся к молодой даме, в обществе которой явился на бал. Однако, кружась в танце с Наоми Сайке, он то и дело поглядывал на Сирену, вокруг которой собрались гости. Трейгера уязвила легкость, с какой она проникла в штаб, тогда как ему понадобился не один ме­сяц, чтобы втереться в доверие к нужным людям. «Види­мо, Вашингтону следовало обратиться к Сирене, и любая информация была бы у него в кармане, – раздраженно думал Трейгер. – А сам я годен разве что на роль при­дворного шута, учитывая мою способность постоянно попа­дать в дурацкое положение».