В океане "Тигрис"
Шрифт:
Аравийское море — открытое, незамкнутое: окраина океана с чисто символической южной границей. Можно считать, оно уже сам океан. Океан требовал от нас особых забот. Каких? Перечисляются ниже.
КОНТРОЛЬ ЗА ВОДОЙ
До сих пор мы питьевую воду не экономили, потому что впереди постоянно маячила перспектива скорого захода в порт. Теперь положение изменилось. Любой ресурс — продовольственный, питьевой ли — подлежал учету.
Определил для начала потребности. С утра налил каждому в индивидуальную флягу по 700 граммов. Восьмилитровую канистру наполнил водичкой с вишневым сиропом. Еще двадцать литров вмещает кухонная канистра с краном.
Вечером произвел смотр. Вишневый напиток выпит до капли, на кухне вода еще есть, личные фляжки почти у всех не тронуты.
Следовательно, тридцати литров — теоретической дневной нормы — нам хватает с лихвой. Правда, сейчас не очень жарко.
ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ
Следующая проблема, давно назревшая.
Пока мы шли по внутренним водным путям, нам все казалось, несмотря на вполне серьезные передряги, что настоящее плавание впереди. Чувствовали себя на пороге, в преддверии и соответственно себя вели. К сожалению, это касалось и соблюдения правил техники безопасности: спасательные жилеты валялись где попало, спасательного круга на мостике не имелось, страховочные фалы никто не носил.
А между тем суровая формула, известная еще с «Кон-Тики»: «Человек за бортом — навсегда за бортом» — уже действовала.
И вот за обедом Тур объявил, что надо обговорить систему страховки и спасения.
Новизной его речь не отличалась. Сперва — подробный рассказ о том, как на «Кон-Тики» Герман Ватцингер прыгнул с борта за смытым спальным мешком и как лишь по счастливому везенью его спас Кнут Хауглянд. Затем — «Пусть штурман вспомнит!» — сигнал Норману, чтобы поведал жуткую историю: однажды на крейсере шестеро было потеряно из-за несоблюдения морской дисциплины.
Слушал, вспоминал точно такой же инструктаж на «Ра» и старался сохранять заинтересованный вид. В конце концов, то, что нам, «старикам», ясно, далеко не ясно новичкам, а их на «Тигрисе» — большинство. Тур совершенно прав, что повторяет на пару с Норманом давнишнюю лекцию.
Прежде всего — экипажу постоянно страховаться фалами. Второе — привести в состояние «товсь» круги. Сейчас на их отвязывание нужно по крайней мере две минуты, а это — как если бы их совсем не было. Пусть Юрий займется ими персонально.
Но, предположим, кто-нибудь из нас все-таки выпал. Что ему делать? Сохранять спокойствие, не забывать о буе, который тянем за кормой, и пытаться за него уцепиться.
Этот буй, кстати, на «Ра-2» выручил Жоржа Сориала, прыгнувшего за борт в погоне за деревяшкой. Что поучительно: буй был брошен в воду всего десятью минутами раньше! Вот что значит совпадение! И на подобных совпадениях, удачных и неудачных, держится в океане жизнь каждого.
Оставалось, не откладывая, подать пример дисциплины: укрепить два крючка у мостика, слева и справа по борту, и развесить спасательные круги. Помогал мне притихший — ненадолго — Асбьерн.
ВАХТУ НЕСУТ ВСЕ
Еще одна «океанская» задачка, подлежавшая безотлагательному решению.
Идти нам теперь предстояло невесть сколько. Идти значит управлять. Управлять значит единоборствовать с ветром и течением.
Как бы хорошо ни вращались рули, каким бы удобным ни стал румпель, дежурить на мостике — труд, и достаточно тяжелый.
Труд — в смысле физических усилий — одинаков, что днем, что ночью. Но отношение к нему — я уже упоминал об этом — разное. Ночная вахта соблюдается свято, от дневной всегда найдутся охотники отлынить: у кого съемка, у кого постирушка, и смена не всегда приходит вовремя.
Между тем расчет простой: нас одиннадцать, если каждый будет точно знать, что днем он обязан — не волен, а обязан — отстоять на руле час, то в сумме часы как раз и составят все светлое время.
На каком-то из первых после отплытия обеденных совещаний мы, наконец, четко договорились об этом.
КУДА ПЛЫВЕМ?
Пришло время принимать решение.
В Шатт эль-Арабе, в Персидском заливе выбирать не приходилось, шли как по шоссе. Теперь перед нами целина или, коль угодно, джунгли. Куда прокладывать тропу?
Определилось, что единомыслия в экипаже нет. Борются два различных взгляда.
Взгляд Карло: «На восток, к полуострову Индостан».
Взгляд Нормана: «На юг, на Мадагаскар и, может быть, далее».
Собственно «взгляд» Нормана не им придуман, это была наша неофициальная, тайная задумка. Тур, очевидно, подспудно подумывал и о цели более далекой после Мадагаскара — обогнуть мыс Доброй Надежды и выйти в Атлантику.
Идея Карло возникла совсе недавно. Колоссальный опыт путешествий, а главное, восхождений приучил его оценивать обстановку, реально рассчитывать время и выбирать оптимальный маршрут. Но ни я, ни Норман Карлову идею поначалу не поддерживаем, она кажется нам слишком простой и малоэффективной.
Тур между тем помалкивал и мучительно думал. Оба маршрута — возможный путь древних, но какой из них выбрать?
Спорили, прикидывали так и сяк, вперялись орлиными взорами в карту, а некто слушал и молчаливо посмеивался: давайте, давайте, ребята. Имея в виду, как нетрудно догадаться, истинное — Его Величество Океан.
60°—180°—150°
Уже за начальные сутки пути трижды меняли курс, причем по собственной воле — ни разу.
От Маската взяли к северо-востоку, направление безусловно выгодное — уходим от суши и приближаемся к древнешумерским трассам. Предстояло, правда, пересечь трассу современную, столбовую дорогу танкеров и сухогрузов. Таково уж наше везение — это должно было произойти ночью. Подготовились к ней старательно — зажгли фонари и подняли на мачту мигалку.
В разгар вахты Детлефа и Эйч-Пи нам наперерез выскочило судно, близость его становилась угрожающей. Эйч-Пи отчаянно засигналил ручным прожектором — они резко свернули, обогнули нас с кормы, долго держали «Тигрис» в луче, наудивлялись вдоволь и ушли.
Далее ночь нас щадила. На рассвете ветер переменился, изменили позицию паруса и двинулись на юг, а затем на юго-восток, как бы повторяя изломы береговой линии.
Никак было не войти нашей лодке на оперативный простор. Все она словно примеривалась. Мы ее не торопили, терпеливо доверяли ей — и с радостью ощущали, что вновь вернулись в стабильную колею бортовой повседневности.