В океане "Тигрис"
Шрифт:
Весь вечер проспорили, убирать или не убирать на ночь «носовой платок», вроде бы надо, ветер оживает, но наверху перепутались веревки и карабкаться на мачту неохота. Ладно, не будем убирать. Но после ужина Норман вдруг нахмурился и полез воевать с канатами. «Не понимаю, — вздохнул Тур, — пока было светло, прохлаждались, в темноте — давай работать». Веревки были перерезаны, топсель упал — и тотчас, будто в насмешку, улегся ветер.
Закрепляем руль в позиции «на поворот», чтобы он обуздывал жгучее желание «Тигриса» свернуть
Перевязываем — с великими трудами — ножны боковых килей, вспомнив, что по советам саутгемптонских мудрецов они должны быть позади мачты.
А в промежутках — как на любом дрейфующем судне — экипаж благоденствует, капитан бдит и ищет, чем бы команду занять.
ЗАВТРА — ГРЕБЛЯ
Играли с Норманом и Асбьерном в шахматы (двое играли, третий маялся над душой). Подошел Тур, окинул доску хозяйским оком.
— У меня предложение. Оказалось, он придумал нам забаву
похлеще прочих. Если завтра ветра не будет, попробуем грести.
— Что врач по этому поводу думает?
— Врач думает, что это полезно для здоровья и для съемок неплохо, а для остального — ерунда. Помнишь, как мы гребли в Омане? За полтора часа — чуть больше полукилометра. И это в закрытой гавани!
— Ветер мешал.
— Да, на последнем кабельтове, а до того?
— И все-таки, если грести восьмером и подменяться, за день наверняка продвинемся миль на девять-десять.
Представил себе: целый день — «Пошел! Пошел!», — и мне стало грустно. Соседи тоже радости не испытывали. Тур же увлеченно развивал идею. Мол, эта акция имеет также научную ценность, потому что древние шумеры гипотетически гребли.
Я сказал: «Гипотетически они заставляли грести рабов».
Ничего себе открывалась назавтра перспектива…
В сумерках мне показалось — не ручаюсь на сто процентов, — что суровый материалист Карло, отрицающий суеверия, исподтишка постукивает по дереву мачты, колдует, вызывая ветер.
И он его накликал! Задуло ровно и сильно, мы лихо бросились поднимать паруса, и главный, и вспомогательный. Ветер не прекращался до утра и против обыкновения не утих и утром. Герман хлопал себя по животу и подпрыгивал, распевая: «Гребли не будет, гребли не будет!»
ЖЕЛАННЫМ КУРСОМ
Человек, севший в поезд, в первые минуты путешествия с любопытством глядит в окно.
Потом — раньше или позже — он открывает книжку, забирается на полку дремать, заводит знакомства, обследует вагон-ресторан — и даже забывает порой о том, что едет.
Я поймал себя на сходной забывчивости.
Неделя минула, как сплошной солнечный день. Мы возились с парусами и такелажем, купались, играли в гомеостатные игры, делали все описанное на предыдущих страницах — и одновременно мы двигались. То быстрее, то медленнее, рыская, встречая волну скулой, двигались — и притом куда нужно.
Четверо суток назад, проснувшись, я узрел солнце в правом дверном проеме, где ему не полагалось бы быть.
— Мы свернули? — спросил я Тура. — Какой курс?
— Ха, постарайся угадать.
— Неужели норд?
— Норд-ост. Держим 60°.
— Значит, и впрямь — к Инду?
ПЛЫВИ, МОЙ ЧЕЛН!
Океан, наконец, объявил свою волю. Не Мадагаскар, не Африка — долина Инда. Тур сиял и важничал, словно это он сам заставил небесную канцелярию обеспечить нам выгодный маршрут.
В дальнейшем, как не раз упомянуто, ветер капризничал, исчезал, возникал, но одному хранил верность: направлению. Был попутным, им и остался.
Сегодня, 26 января, мы на широте Карачи, в четырех-пяти десятках миль от побережья и идем вдоль него на восток.
Тур послал радиограмму — через Бахрейн в Норвегию — с просьбой получить для нас разрешение на визит в Пакистан. Ответ пришел быстро. Нам дозволяется посетить любой пункт пакистанской территории. Также сообщена сводка погоды: в Аравийском море — ветер северо-восточный, пять — тринадцать метров в секунду, видимость из-за песчаных штормов — одна миля.
Все точно, если не считать того, что в действительности ветер юго-западный, песчаных бурь нет в помине и остров в восьми милях от нас отлично виден.
Остров называется Астола. Теперь уже недалеко и до полуострова Ормара, с городком, который, по справочнику, славен фабрикой переработки акульего мяса. Астола же мал и необитаем, на нем нам смотреть совершенно нечего, как, впрочем, честно говоря, и на Ормаре тоже.
Мы ступим на землю близ устья великого Инда, там, где причаливали некогда камышовые прапращуры «Тигриса», откуда стартовали, возможно, и прародители шумеров, отправляясь заселять и цивилизовать Двуречье.
Далее наш путь продолжится посуху, в глубь материка, к занесенному песками, сенсационно обнаруженному, таинственному, когда-то многолюдному, доарийскому, протоиндийскому… а к чему именно, надеюсь рассказать в следующей главе.
Глава XI
Четыре дня как неделя
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
На заре, труся по палубе в трусиках, я заметил, что вода за бортом как будто изменила цвет, но не осмыслил этого факта, забыл о нем и юркнул в хижину досыпать. Вскоре, однако, услышал, что Карло зовет с мостика: «Детлеф, Детлеф!» — натянул джинсы и вылез снова.
Прямо по курсу чернела огромная гора, слева вздымались скалы, между скалами и горой открывался вход в глубокую бухту.