В окопах времени
Шрифт:
И в итоге Паша сидел у львовской ратуши, что на площади Рынок, и грелся на солнце, ожидая пресс-конференции в мэрии, оставив старенький прокатный аэрокар за углом.
Западенские свидомиты, наконец-то, сообразили отделиться от Киева. Правда, Киев сначала ерепенился, обещая ввести войска в Галицийскую республику, но Евросоюз, подначиваемый поляками, цыкнул на Раду. Европу, неожиданно, поддержала и Россия. Еще бы… Пребывание русских миротворческих сил ООН сверх оговоренного срока в Харькове и Донецке тоже требовало
Сегодня должна была состояться совместная пресс-конференция президента Новой Галиции и президента Речи Посполитой.
Польские войска ожидали окончания трансляции, чтобы перейти границу.
И вообще — в Европе было опять неспокойно. Канцлер Германии Мориц Ататюрк все настойчивее призывал к пересмотру границ: Бреслау, Данциг, Мемель, Эльзас — старые, пахнущие порохом слова вновь замелькали в новостных лентах.
И Россия опять лавировала в мировой политике, как и сто лет назад.
Хотите Кенигсберг обратно? Ладушки… Что там насчет Ревеля, Риги и Югороссии? Да черт с ним с Гельсингфорсом… Это потом решим… Это кто там Россию за курильский хвост кусает? Мен на мен — мы вам четыре острова — вы нам Маньчжурию. А при чем тут Китай? Китаю мы Корею предложим. А этих-то кто спросит?
Батько! Да вернем мы вам Вильно, вернем! Вот только терочки с камрадом Морицем по Польше закончим…
Тихо! Польша, тихо! Ой, вы не Польша, вы Речь Посполита… Запамятовали… Давай-ка белорусам Литву бывшую, а вам за это Галицию. М? Как раскладец?
Да на кой шляхетству нищее Вильно, когда во Львове, виноваты — в Лемберге, конечно — нефть есть?
Хитросплетения политики привели к тому, что сегодня должно было состояться подписание союзнического договора между Речью и Галицийской республикой. А по факту — хитроумное присоединение Львова к Польше.
Собкор питерского интернет-журнала «Ты и политика» Павел Слободчиков высиживал время на лавочке, совершенно не торопясь в Ратушу. Успеется…
Он достал пачку «Честерфилда». Ухмыльнувшись, прочитал смешную для русского глаза надпись:
«Куршня призводить до серцево-судинних захворювань та раку легешв».
Рак легенив… Писали бы уже по-польски, что ли… Перевернул пачку. «ЗАТ Джей Т 1нтернешнл Украша». Тьфу! Впрочем, у нас не лучше…
Достал сигарету.
Закурил, пуская голубоватую струю дыма в украинское солнце. Нет… Уже в польское. По факту, не по документу…
Потом посмотрел на часы. Через тридцать минут начало. Пора идти. И только он привстал со скамейки…
На площадь ворвался старый грузовик. Настолько старый, что Павел его видел только по телевизору девятого мая. Когда крутили старые советские фильмы. А нет… Еще раз видел в Ростове-на-Дону, на какой-то реконструкции, посвященной не то первому, не то второму освобождению города от фашистских захватчиков.
Полуторка — всплыло в памяти Павла.
Он схватил фотоаппарат. Конференция конференцией, а лишний репортаж о жизни львовян — тьфу! лембержцев! — не помешает.
Вот до чего же техника дошла! Щелкаешь, а фотоаппарат через спутник, почти моментально, отправляет снимки на твой персональный сервер, где они и хранятся. Потом — в тишине и спокойствии — он уже и обработает их для журнала…
Зумм автоматически наехал на медленный грузовик…
Паша едва не уронил умную машинку.
В кузове сидели красноармейцы с трехлинейками.
Машина резко тормознула. Солдаты попрыгали на брусчатку.
Точно красноармейцы! Даже с трехлинейками!
Паша историей не увлекался, но эти образы запечатлелись еще с самого детства. С тех самых древних, еще не объемных, но таких клевых фильмов — «Мы из будущего», «На безымянной высоте», «Штрафбат»…
Точно! Рядовые в петлицах, а офицер с погонами!
«Наши в городе?» — мелькнула судорожная мысль и тут же погасла, а сердце успокоилось.
Паша вдруг вспомнил, что именно в этот день — семнадцатого сентября — во Львове каждый год проходила флэшмоб-акция. «Защити свой город от русских большевиков». Кажется, так называется… точно! Юбилей же сегодня! Сто лет!
Флэшмоберы весело наставляли винтовки на прохожих и что-то орали, размахивая красными тряпками.
Орали по-русски, украински, польски и вообще неизвестно на каком.
— Хай живэ вильна Галичина!
— Юсср — ЮдеССР!
— Рятуйте, громадяне! Радяньска влада вернулася!
— Що ты бачив, потвора хохольска?
— Панове! Геть до хаты, прийшлы солдати!
Шустро подкатил еще один грузовичок. Издал неприличный звук карбюратором и выпернул густое облако синего дыма.
В кузове взвизгнули три девицы, едва удержавшись за борта. Девицы были в ночнушках на голое тело.
Флэшмоберы с радостным гоготанием, облапливая тела девок, сняли их из кузова, а потом стали вытаскивать ящики с водкой.
Бойко скручивая пробки с бутылок, флэшмоберы отпивали по глотку из каждой и всучивали початые бутылки прохожим.
Те, как правило, отказывались, но «красноармейцы» — в случае отказа — направляли штыки в сторону прохожего и заставляли того отпивать.
Пашу аж передернуло. На такой жаре — а плюс двадцать пять в сентябре для питерского жителя неимоверная жара — пить теплую водку…
Зато каждого отпившего целовали девки в ночнушках.
В это же самое время двое флэшмоберов растягивали белый транспарант с красными, стилизованными под кровь, буквами.
«НКВС повернулося!! Рятуйтесь!»
Паша прикинул. Транспарант как раз должен был быть виден из окон, где через пятнадцать уже минут должно было состояться подписание протоколов.