В отрыве
Шрифт:
— Нет, хочу его Кате дать. Что-то мне кажется, на одних обезболивающих уколах она почти сутки ещё не продержится.
— Главное, не переборщи!
— Ну я немного.
— Немного не поможет, — включился в разговор, сидевший рядом и слушавший нашу беседу врач. — Проверено. К нам не раз обращались сбежавшие с Точки. И те, кого оттуда выгоняли на верную гибель. Мы пытались снять им боль любыми способами. В том числе и наркотиками. Кокаин, героин, морфий, ничего не помогало. Разве что на пару часов отпускало, а потом всё возвращалось.
— А с какой
— Ну всякие причины, — врач пожал плечами. — Кто-то хотел порешать здесь дела и вернуться на Точку. Кого-то насильно выгоняли, и он договаривался, чтобы назад пустили. Да и поставь себя на их место. Что им было делать? Просто ждать?
— Ну да, — согласился я. — Таких как Соломоныч немного. Тех, кто решил уйти красиво и с музыкой.
— Без музыки. С шампанским! — поправил меня старший товарищ. — И женщинами!
— Я знаю, в чём дело, — в разговор включился Боб, который не отходил по моей просьбе от Кати и по возможности контролировал её состояние. — Кокаин сам по себе является хорошим анестетиком и в большинстве случаев обычной дозы хватает, чтобы уменьшить боль. Но в случае с пострезервационным синдромом это не работает. Тут нужно увеличивать дозу в разы. Для проявления полноценного обезболивающего эффекта в центральной нервной системе требуется очень большая доза, близкая к летальной. Сам понимаешь, до такой степени никто не рисковал. А друг ваш собирался красиво уйти и не боялся передоза. По счастливой случайности он вынюхал ровно столько кокса, сколько понадобилось для достижения необходимого эффекта.
— Да уж, когда Вадим позвонил, то сказал, что Соломоныч лежит в отключке и слюни пускает.
— Вполне возможно, не объявись его мучители и не выведи его пытками из этого состояния, он бы и окочурился, — высказал предположение Боб. — Либо пришёл в себя и снова нюхнул, а там бы и критический порог перешёл.
— В общем, всё сложилось на редкость удачно, — резюмировал я и обратился к Соломонычу. — Так что Соскинду отправь мысленное спасибо! Но всё же после такой дозы я очень переживаю насчёт зависимости.
— Не переживай, — успокоил меня Боб. — Разве что психологическая может появиться. Физическая так сразу не развивается.
— Будем на это надеяться, — я подмигнул Соломонычу и посмотрел на Катю.
Надо было принимать решение. Мы все понимали, что сутки она не продержится ни на каких обезболивающих. И перед глазами был пример Соломоныча. Успешный пример хорошей сопротивляемости пострезервационному синдрому. Но я понимал, что вероятность угадать нужную дозу была ничтожно мала.
— Соломоныч, ты хоть примерно помнишь, сколько снюхал?
— А сам-то как думаешь? — ответил вопросом на вопрос коммерс, и я понял, что спорол глупость.
Вариантов не было. Оставалось лишь надеяться на удачу и крепкий молодой организм Кати. Я достал у Соломоныча из кармана брюк пакетик с кокаином. Попросил у врача спирт и обработал им руки. Осторожно поцеловал
Пока я занимался Катей, Гарику позвонили и сообщили, что наспех собранный арсенал ждёт нас на какой-то полузаброшенной базе в Шушарах. И девяносто семь человек в разных местах города уже сидят по машинам группами по пять-шесть бойцов, готовые к отправке в нужную точку.
— Девяносто семь, — гордо произнёс Гарик. — Ну и нас четверо. Я же говорил, больше ста человек соберём.
— Ну да, сто один, — усмехнулся Боб.
— Тут дело не в количестве, а в том, кто нам будет противостоять, — я поймал вопросительные взгляды ребят и пояснил. — Если шакалы, то там и тысяча человек не спасут ситуацию, а если только красные с Точки, то и пятьдесят хорошо вооружённых бойцов помогут всё решить в нашу пользу. Ну и нельзя забывать, мы рассчитываем, что Система опять выдаст квест и ограничит использование огнестрела и гранат. Но она может и проигнорировать эту зарубу. И тогда будет невесело.
— Кабы знать, — вздохнул Гарик. — Чего там эта Система и шакалы удумали.
— Ну с Системой остаётся лишь гадать, а вот с шакалами надо договариваться. В конце концов, иначе зачем мы такого ценного заложника держим? Предлагаю сейчас разделиться, Соломоныча пусть везут в госпиталь, а мы едем в Шушары. Катя с нами. Я должен быть рядом, когда у неё откат закончится.
— Не хочу я в госпиталь, — нахмурился Соломоныч. — Я с вами поеду.
— С нами? Весь изрезанный и полуживой? — мне стало смешно, оттого что старый мудрый коммерс повёл себя как ребёнок, которого взрослые не берут с собой на вечеринку.
— Ну а чего мне в этом госпитале делать? — оправдывался Соломоныч. — Раны зализывать? Так, я это в дороге могу. Завтра уже буду в порядке.
— Да какой там завтра? Ты же только лёжа передвигаться можешь! Сейчас пройдёт действие обезболивающего и сам увидишь.
— Прошу прощения, — осторожно перебил меня наш врач. — На самом деле ваш друг в чём-то прав. В госпитале ему особо делать нечего. Мазь на раны наложить и перевязку сделать вы ему и сами сможете. А что касается передвижения, так это же мы на вашей машине едем. Мы можем сейчас выдать вам лекарств, расписать лечение и уехать. А вы повезёте вашего друга и девушку дальше на скорой.
— Ну да, — согласился я с доктором. — Машина наша. Только мы её не купили, а угнали. Не шибко в ней наездишь.
— Макс! Док дело говорит, — поддержал коллегу Боб. — Раны обработать да перевязку сделать и я могу. А машину другую найдём, перетащим в неё всё со скорой. Это не проблема. И учитывая ситуацию, другу твоему с нами будет безопаснее.
— Да пусть сам решает, не маленький, — я махнул рукой. — Тогда едем сейчас за оружием. Там на месте, пока мы будем проверять арсенал, Боб примет раненых и запас лекарств. А нашего красного друга попросим ещё разок пообщаться с коллегами на предмет, чтобы всей конторой не лезли в наши игровые дела.