В отрыве
Шрифт:
— Не волнуйся! — я сразу понял, что там произошло, и попытался успокоить начальника службы безопасности. — Это должно было случиться.
— Ты просил не звонить, пока он не начнёт выбрасывать девок в окно, но тут такая ситуация… он сейчас там лежит, девочки испугались, хотят свалить. Я их без твоего разрешения не выпускаю. По правилам я вообще должен был вызвать скорую. Но не стал. Вот звоню тебе.
— Правильно сделал, что не стал звонить в скорую. Они бы ему ничем не помогли. Это должно было случиться. И он был готов. Девочек отпусти. Только припугни немного, чтобы не трепались.
Я знал, что это произойдёт, но оказалось, к таким вещам нельзя подготовиться. Друзья и соратники уходили. Сначала Антон, теперь Соломоныч. И Катя могла уйти в любой момент. И Генрих, а вместе с ним все, кто помогал мне на Точке. К такому нельзя было подготовиться. И не стоило. Этому надо было изо всех сил противостоять.
До банка мы добрались к часу дня. Повезло проскочить мимо пробок. К концу поездки Коляна окончательно отпустило, он был весел, бодр и рвался в бой. Состояние Кати не изменилось. В ситуации, когда надо было лишь выиграть время, меня это устраивало. Впрочем, свои выводы о её состоянии я мог делать исключительно на основе визуального наблюдения. Какие процессы происходили в её организме, я не знал, и знать не мог. Но очень надеялся, что без сознания она хотя бы не испытывали боль.
В банке всё прошло на редкость быстро. Сотрудники хранилища проверили мои биометрические показатели и допустили меня к ячейке Соломоныча. Хотя после его ухода из жизни, и исходя из его устного завещания, я смело мог уже называть эту ячейку своей, вместе со всем её содержимым.
Я быстро просмотрел всё, что находилось внутри металлического бокса: какие-то документы и бумаги, скорее всего, ценные, и несколько пачек наличных денег. В основном были евро, но попадались доллары и швейцарские франки. И почему-то одна пачка казахстанских тенге номиналом в двадцать тысяч.
Я не стал разглядывать, что это были за документы. Быстро взял четыре банковские упаковки евро, по десять пачек с пятисотенными купюрами в каждой, и пошёл на выход. Большую сумму носить с собой было опасно, а два миллиона евро на несколько дней должно было хватить.
Распрощавшись с сотрудниками банка, вернулся в машину и первым делом заставил Карпова опять позвонить неизвестному майору. Набрав несколько раз нужный номер, констатировали факт, что говорить с нами никто не хочет. Правда, сильно этому расстроиться не получилось. Почти сразу же нам перезвонили. В этот раз я поступил умнее: поставил телефон на громкую связь и многозначительно указал связанному Карпову на лежащий на сидении автомат. После чего поднёс телефон к его лицу.
— Говорит полковник Блохин! — послышался из трубки суровый прокуренный голос.
— Карпов на связи. Генерал Карпов, КСК. — подал голос наш пленник.
— Здравия желаю, товарищ генерал! Разрешите поинтересоваться?
— Не хрен тебе интересоваться, Ваня, — обрезал Карпов, и все поняли, что они с этим неизвестным Блохиным знакомы. — Там у тебя возле Точки, снаружи бедолаги парятся. Так, ты их пока не трогай.
— Как это понимать?
— Не трогай, говорю! Как это
— Товарищ генерал, — оправдывался Блохин. — Вы же понимаете, что такие решения не я принимаю.
— А кто?
— Генерал-майор Прокопенко! Вы же знаете.
— Ну тогда передай это Прокопенко!
— Я передам, но не могу гарантировать, что генерал Прокопенко придаст моим словам большое значение.
— Ваня, — было видно, Карпов борется, чтобы не взорваться. — Твои слова — ничто! Они пустой звук! Ты ему мои слова передай! Понимаешь? Мои!
На том конце возникла пауза, видимо, полковник Блохин слишком долго проглатывал оскорбление. Но в итоге он с этим справился и сказал:
— Так точно!
— Молодец, Ваня! И передай ему про «Инвестснаббанк» на всякий случай.
— Что именно передать?
— Вот именно это и передай. Скажи, Карпов просил напомнить про «Инвестснаббанк».
Я усмехнулся, старый лис не слишком верил в добрую волю своих коллег и на всякий случай решил подстраховаться, напомнив товарищу про какой-то явно не самый приятный момент его биографии или карьеры.
— Вас понял. Разрешите исполнять?
— Исполняй, Ваня!
Карпов подал мне знак головой, чтобы я отключил связь, после чего пробурчал:
— Никто твоих друзей теперь не тронет. Но меня волнует вопрос: что будет со мной?
— Пока будешь жить! — я улыбнулся, мне доставлял не просто удовольствие, а истинное наслаждение вид помятого и понурого врага.
— Как долго?
— Ну пока я лично не доберусь до Точки и не увижу, что с моими друзьями всё в порядке. Вот до этого времени точно будешь жить, — я снова улыбнулся и добавил. — Но это неточно!
Карпов ничего не успел ответить, как зазвонил мой телефон. На экране высветился номер хорошего Вадима, и я принял вызов.
— Слушаю!
— Макс, — затараторил эсбэшник. — Тут такие дела не очень хорошие! Проблемы у твоего друга намечаются и, похоже, большие.
— Да куда уж может быть хуже, чем сейчас? — искренне удивился я.
— К нему какие-то ребята приехали, и хотят, чтобы я его им отдал. Я не отдаю, но тут замес серьёзный намечается.
— А зачем он им? Похоронить, что ли, хотят?
— Не думаю. А вот убить могут.
— В смысле убить? — у меня перехватило дыхание. — Он что живой?
— Пока да, но судя по этим ребятам, это ненадолго. Сейчас мои пацаны с ними время тянут, но боюсь, там слишком серьёзный уровень.
Я особо уже не слушал Вадима, пытаясь переварить информацию.
— Ты же сказал, что он труп? И что девчонки испугались.
— Ну да. Испугаешься тут. Весь белый, лежит, не шевелится, глаза навыкате, изо рта пена идёт. Сколько он кокса снюхал, так это представить страшно даже.
— Но живой?
Пока да. Я возле него медсестру нашу посадил, чтобы следила. Ей потом надо будет немного подкинуть денег.
— Да всем подкину! Не вопрос! — неожиданная новость настолько сильно меня потрясла, что я почти закричал. — Держись там, братан, мы прямо сейчас к тебе едем! Всем денег подкинем, вообще не вопрос! Ты только продержись! Никому его не отдавай! Любой ценой сохрани его! Едем!