В ожидании дождя
Шрифт:
Правда же заключалась в том, что, когда Карен Николс было шесть лет, ее отца, лейтенанта морской пехоты, приписанного к форту Девенс, застрелил другой лейтенант — на кухне дома, принадлежавшего чете Николс. Убийцу звали Реджинальд Кроу, но Карен звала его «дядя Реджи», хотя он и не приходился ей родственником. Он был лучшим другом и соседом ее отца и всадил ему в грудь две пули 45-го калибра, когда они сидели за субботним пивом.
Карен, игравшая с детьми Кроу по соседству, услышала выстрелы и прибежала домой, застав дядю Реджи стоящим над телом ее отца. Увидев ее, он приставил пистолет к своей голове и нажал на спусковой
Сохранилась даже фотография, которую некий особо пронырливый журналист «Трибьюн» раскопал в архивах форта Девенс и опубликовал через два дня после смерти Карен. Заголовок статьи гласил «ГРЕХИ САМОУБИЙСТВА — ТЕМНОЕ ПРОШЛОЕ ПОГИБШЕЙ ЖЕНЩИНЫ», а ее содержимое дало читателям пищу для разговоров с коллегами во время перекура как минимум на полчаса.
Я бы ни за что не догадался, что Карен довелось столкнуться с таким ужасом, да еще в столь юном возрасте. Дом в пригороде, спокойная и защищенная жизнь — все это было позже, когда несколько лет спустя ее мать снова вышла замуж за жившего в Уэстоне кардиолога.
И хотя я был уверен, что единственная причина, по которой смерть Карен заинтересовала журналистов, заключалась в том, что она решила покончить с собой, спрыгнув с исторического памятника, а не в том, что их интересовала причина этого поступка, я также думал, что на какой-то короткий миг она стала символом, мрачным напоминанием того, как мир может изуродовать твои мечты. За прошедшие с момента нашей встречи полгода жизнь Карен Николс катилась по наклонной, и при этом очень стремительно.
Через месяц после того, как я решил ее проблему с Коди Фальком, ее бойфренд Дэвид Веттерау споткнулся, когда перебегал Конгресс-стрит в час пик. И все бы ничего — ну, упал на колени, ну, разорвал штанину, — вот только «кадиллак», который как раз вильнул в сторону, чтобы не сбить упавшего пешехода, задел его голову задним бампером. Веттернау впал в кому, из которой так и не вышел. За последующие пять месяцев неприятности у Карен Николс только множились: она потеряла работу, затем машину, а потом и квартиру. Даже полиция не смогла с точностью определить, где она жила последние два месяца. В новостных передачах психиатры рассуждали о том, что травма, полученная Дэвидом Веттерау, наложилась в психике Карен на смерть ее отца, надломив что-то в ее душе, что оторвало ее от действительности и в конечном итоге привело к гибели.
Я рос в католической вере, и история Иова мне знакома, но все-таки хроническое невезение, преследовавшее Карен Николс последние полгода ее жизни, не давало мне покоя. Я знаю, что и удача, и невезение идут полосами. И я знаю, что черные полосы могут длиться очень, очень долго, когда каждая неудача влечет за собой следующую, пока наконец все они не начинают выстреливать синхронно, как фейерверк Четвертого июля. Я знаю, что иногда дерьмо случается с теми, кто этого не заслуживает. И все же, решил я, если все это началось с Коди Фалька, то возможно, что он тоже сыграл свою роль в последующих событиях. Да, мы его напугали до полусмерти, но люди вообще тупые создания, а уж хищники в человечьем обличье — тем более. Может быть, он поборол свой страх и решил напасть на Карен, но не в лоб, а с фланга, решил отомстить ей за то, что она науськала на него меня и Буббу.
Пожалуй, подумал я, стоит нанести Коди второй визит.
Но сначала я хотел поговорить с копами, расследующими смерть Карен, и узнать, вдруг они раскопали что-нибудь, что
— Детективы Томас и Степлтон, — сказал мне Девин. — Я им позвоню, скажу, чтобы поговорили с тобой. Но пару дней тебе придется подождать.
— Мне бы хотелось побыстрее.
— А мне бы хотелось поплескаться в душе с Камерон Диас, но на это тоже шансов никаких.
Мне не оставалось ничего, кроме как ждать. И ждать. Я оставил им несколько сообщений на автоответчике и поборол в себе желание съездить к Коди Фальку и выбить из него ответы, хотя еще не знал, какие вопросы ему задам.
Поскольку больше мне делать было нечего, я скопировал из досье последний известный адрес Карен Николс, просмотрел газетные статьи и отметил, что она работала в ресторане при отеле «Времена года», а затем покинул офис.
Бывшую соседку Карен по комнате звали Дара Голдкланг. Мы разговаривали в гостиной квартиры, которую она делила с Карен в течение двух лет. Я сидел в кресле, а она бежала на тренажере, причем с такой скоростью, будто вот-вот пересечет финишную черту. Одета она была в белый спортивный бюстгальтер и черные шорты из спандекса и постоянно оглядывалась на меня через плечо.
— До того как Дэвид попал в аварию, — сказала она, — Карен тут почти не бывала. Она обычно ночевала у Дэвида. Здесь она только письма забирала, стирала белье, чтобы отвезти потом к нему на квартиру. Она по уши в него влюблена была. Жила ради него.
— А какая она была? Я с ней встречался только один раз.
— Карен была очень милая, — ответила она и без перехода спросила: — Как считаешь, большая у меня задница?
— Нет.
— Ты даже не посмотрел. — Она выдохнула, раздув щеки, но не переставая бежать. — Давай, посмотри. Мой бойфренд говорит, она у меня слишком большая.
Я повернул голову. Ее ягодицы размером не превышали пару мелких яблок. Если ее приятель считал, что это слишком, мне было интересно, на какой двенадцатилетней он видел меньше.
— Не прав он. — Я откинулся в кресле — аморфном мешке из красной кожи, лежавшем в стеклянной чаше на ножке. Вполне вероятно, что это было самое уродливое кресло из всех, какие я видел в своей жизни. Уж точно самое уродливое из всех, в которых мне довелось сидеть.
— Он говорит, что мне еще икры надо в порядок привести.
Я взглянул на ее ноги. Выпиравшие из-под кожи мышцы выглядели как плоские речные камешки.
— И грудь увеличить, — выдохнула она и повернулась, чтобы я мог разглядеть ее груди. Размером, формой и упругостью они напоминали пару бейсбольных мячей.
— И чем твой приятель занимается? — спросил я. — Тренер?
Она засмеялась:
— Ага, как же. Трейдер на Стейт-стрит. Сам он выглядит хуже некуда: пузо как у Будды, ручки тоненькие, задница отвисать начинает.
— Но от тебя требует полного совершенства?
Она кивнула.
— Довольно лицемерно с его стороны, — сказал я.
Она всплеснула руками:
— Ага, но я работаю менеджером в ресторане и получаю двадцать две с мелочью, а он водит «феррари». Вот какая я меркантильная. — Она пожала плечами. — Мне нравится мебель в его квартире. Нравится есть в «Кафе Луи» и в «Ожурдюи». Нравятся часы, которые он мне купил.
Она подняла руку, демонстрируя их. Спортивного дизайна, из нержавеющей стали, стоимостью где-то в штуку баксов, и все для того, чтобы, даже занимаясь спортом, выглядеть стильно.